Отец слез с лошади, и мать сразу же заключила его в объятья. Санса видела его лицо, скорбное и растерянное, видела безвольно опущенные руки. Где Джон? Почему никто этого не видит?
Санса огляделась. Все улыбались, кроме Арьи, с непониманием и надеждой смотревшей на ворота, в которые продолжали въезжать всадники. Джон Сноу должен был ехать рядом с отцом — или сразу после всех благородных, если, наконец, начал соответствовать имени — но точно не с челядью в конце, почему Арья не могла этого понять? И все же Санса тоже посмотрела на ворота.
Последние два всадника въехали — одним из них был Джори Кассель, а вторым, видимо, какой-то болотный человек, уж больно маленького он был роста. Натянутый на глаза капюшон серого плаща скрывал лицо, но не черную кольчугу. За его левым плечом Санса увидела рукоять меча, а на предплечьях блестели стальные наручи. Когда все остановились, он начал слезать с лошади, но в этот момента Арья закричала: "Джон!", он вздрогнул и, зацепившись ногой за стремя, неловко упал.
"Это не может быть Джон Сноу, — подумала Санса. — Он хороший наездник, так все говорят".
Это было почти все, что она знала о Джоне.
Арья думала иначе — Джори поймал ее в двух футах от поднимавшегося человека. Он оказался еще ниже, чем выглядел, будучи верхом — пожалуй, лишь чуть выше Робба. Капюшон слетел, и Джон Сноу отер пыль с лица.
Он смотрел на Арью с отцовской печалью во взгляде.
"Он не должен быть настолько похожим на отца", — почему-то эта мысль принесла испуг.
Но она тут же заметила разницу — у отца никогда не дрожала нижняя губа.
Санса встала на колени вместе со всеми, чтобы мама могла вручить отцу замок, но Арье было плевать — она извивалась и кричала в руках Джори, оттаскивавшего ее от Джона Сноу. Ей удалось его пнуть — даже Санса знала, что от такого пинка будет больно, — но Джори не отпустил ее. Он держал ее, даже когда Арья до крови прокусила ему руку.
Отец на кого-то кричал — а он никогда не кричал, Джори уносил Арью брыкающуюся двора.
— Прошу вас, верните Сансу и Брана в их комнаты, — услышала она голос матери.
Септа взяла Сансу за руку. Она так иногда делала, Сансе не должно было быть страшно, но ладонь септы оказалась вдруг скользкой и влажной, и Сансу передернуло.
На обеде Джона не было, но был другой мальчик. Теон Грейджой, новый воспитанник отца. Он был еще тише и угрюмее, чем Джон Сноу.
Так вкусно Санса не ела со своих последних именин. Оленина, запеченная с яблоками и специями, вода с вишней, рыбная похлебка с овощами и лимонные пирожные в конце — Санса готова была поклясться, что съела столько же, сколько весит — но раньше за едой всегда шел разговор, а в этот раз все молчали.
Арья проглотила оленину и выпила вишневую воду, но больше ни к чему не притронулась, обиженно поглядывая на Джори и маму, постоянно при этом ерзая.
— Почему Джон не с нами? — спросил Робб, доедая.
— Он болеет, — сказал отец, — Джон останется в своих комнатах, пока не поправится.
Санса вдруг поняла, что отец ничего не съел. Может, он хотел поесть вместе с Джоном, пока тот не может выйти?
— Я отнесу ему! — Арья опрокинула стул и начала сваливать пирожные в подол, который придерживала рукой.
— Сколько раз тебе повторять, Арья, платье — не сумка, — отругала ее септа Мордейн.
— Джона покормят слуги, — сказала мама тоном, который не позволял возразить.
Тогда Арья сделала нечто непростительное — она отпустила подол, и пирожные упали на пол.
— Арья!
— Я хочу к Джону!
Мама и септа одновременно начали говорить, но вдруг поднялся отец. Все замолчали. Все перестали есть. Можно было услышать, как каркают мейстерские вороны в другом конце замка.
— Джон очень расстроится, если ты заболеешь из-за него, Арья, — отец подошел в ней и коснулся ее щеки, но Арья зло дернулась. — Ты могла бы собрать для него ягод или… — голос отца вдруг стал хриплым, а потом и вовсе пропал. — Сделай ему подарок, Арья, Джон будет рад.
Арья кивнула и зло затопала с сторону сада, отец устало покачал головой. Пирожные остались на полу.
Следующим утром, во время шитья, Арья спросила септу Мордейн о Джоне. Санса иногда завидовала младшей сестре — она могла спросить о чем хотела.
— Боги наказали его, — выговорила септа сухим голосом, — этот мальчик был порождением греха, оскорблением брака твоих родителей, заключенного в свете Семерых, и Отец покарал его.
— Я спрашивала тебя не об этом. Я спросила: когда Джон поправится? И при чем тут боги?
Септа выглядела готовой ответить, и Санса замерла, не донеся иголку до ткани.
— Он поправится, когда того пожелают боги, если Матерь будет к нему милостива.
— Так бы и говорила, что не знаешь, — огрызнулась Арья.
Септа не ответила. Странно, ведь она не позволяла Арье дерзить, никогда.
На обеде отца не было, и Арья приставала с этим вопросом к мейстеру — с тем же результатом. Лишь встав из-за стола Санса поняла, что Робба тоже не было, как и Теона Грейджоя.
Спросив разрешения септы, она отправилась в богорощу — Робб, в отличии от нее, почему-то любил это место и страшное лицо, вырезанное на дереве. Но его там не было. Санса обошла половину замка — даже библиотеку и Воронью башню, пока ну услышала всхлипы.
Теон сидел на крыше башни.
— Спускайся! — крикнула ему Санса. — Маме не нравится, когда по ним лазают.
— Твоей маме, ты имеешь в виду, — со злым смешком ответил Теон. — Моя-то осталась в Пайке.
Санса не сразу поняла — как это, мама не рядом. Потом вспомнила Джона Сноу. Ей стало жалко их.
Еще она вспомнила, что вчера Теон ей нравился. Он был красивым — в Винтерфелле не было других красивых мальчиков. У него были длинные черные волосы, расчесанные и блестящие, перевязанные золотой лентой, узкое красивое лицо, черные глаза, каких почти не было на Севере. И красивая одежда — чего здесь вообще не было. Черный камзол с золотым узором на груди и с застежками из черного оникса, черный полуплащ с золотым кракеном, высокие начищенные сапоги. Она узнала, что мужчины тоже могут одеваться красиво, лишь когда у них остановился певец, но тот был скорее пестрым, настолько, что в глазах рябило. Теон Грейджой был красивым.
Тут ей пришла в голову идея — настолько замечательная, что Санса не смогла удержаться.
— Она могла бы и тебе быть мамой, — ты ведь не бастард, — а я твоей сестрой. Если хочешь. Как игра.
— Нет уж, оставь ее себе, Старк. У меня своя есть. И сестра тоже. И братья были, пока их твой отец не убил.
Санса окаменела. Отец кого-то убил? Его братьев? Детей? Братьев, как Робб? Братьев, как Бран? Она скрестила руки на груди, чтобы унять дрожь, вдруг возникшую в пальцах. Сансе хотелось крикнуть, что он врун, но он не врал — он почти плакал.
"Вежливость — щит женщины", — вдруг вспомнила она.
— Я сожалею о твоих потерях, — так ведь надо говорить, верно? — Ты не знаешь, где Робб?
Он спрыгнул с крыши и приземлился в одном футе от нее. Посмотрел на нее сверху вниз.
— Я не знаю, кто Робб.
— Робб — мой брат, — удивленно сказала Санса.
Как можно это не знать? Он что, совсем глупый? Тут ее осенило — папа никого не убивал, глупый Теон просто ошибся.
— Рыжий? Видел его. Ревел как девчонка и бежал куда-то. Зеленый неженка. Это он-то — наследник Севера?
Санса почувствовала ком в горле и поняла, что плачет.
— Робб хороший! А ты… ты… злой!
— Да плевать. Оставь меня в покое.
Он начал неловко карабкаться назад на крышу, с которой спрыгнул. Санса собирала уходить, когда Теон заговорил:
— Через кладбище. Он бежал по кладбищу.
— Благодарю, — Санса, сдерживая слезы, сделала реверанс, хотя он не смотрел в ее сторону.
Ей пришлось спуститься в Крипту. Она никогда не приходила сюда одна — только с Роббом, ведь он защищал ее от огромных пауков, которые здесь водятся. Даже Арью сюда не пускали — мама говорила, для нее лестница слишком крута.