На стороне Тироша выступили Золотые Мечи. Винар решил, что это ему на руку: Золотые Мечи были основаны человеком с валирийской кровью.
Битва была на поле, и Тразадо возглавляли кавалерию, полторы тысячи тяжелых всадников. Это была непобедимая сила. Если только у врагов не было животных побольше. Лошадей можно научить прыгать через пламя и не бояться собак или даже львов, но слоны?
Кавалерия была разбита за час, Виликор видела, как их давили. Все Тразадо погибли. Тирош победил.
Среди мертвецов она нашла отца, столь же мертвого. Она едва успела схватить его клинок и убежать до прихода победителей, собиравших трофеи.
Она не могла сражаться — отец взял ее с собой, лишь чтобы продолжать обучать военному делу, и не подпускал близко к битвам, и это спасло ей жизнь. Она добралась до Браавоса через Вольные города. Ей приходилось побираться и убивать, воровать и сбегать.
Виликор, наконец, выпустила рукав, и прохожий, ругаясь, удалился.
Ани Тразадо. Она была шлюхой из Лисса — конечно же, валирийской крови — вскружившей ее отцу голову. Он забыл о столетиях истории, когда взял ее в жены, заявив, что не намерен прятать любовницу в сундуке. Винар Тразадо был честным человеком.
"Смотри в глаза, когда убиваешь, — учил он ее, — смотри в глаза, когда любишь. Смотри в глаза, когда пытаешь".
Вся ее спина была покрыта шрамами от его честности.
Виликор подняла голову. Небо над Браавосом было серым, облака слились в одну свинцовую стену, стоящую между ней и солнцем.
Эраст любил свою сестру — или говорил так, когда она последний раз помнила.
Ани же… Ани ненавидела Виликор. Она полагала, что ее с Винаром дети — которые уже никогда не родятся — станут наследниками, но Винар, уже нарушавший одну из традиций, хотел нарушить и вторую. Он тоже хотел, чтобы после него семью возглавляли его дети, а не кузены и племянники. Эраст был калекой, а Виликор — девочкой, но Винара это не остановило. Он говорил, что в день рождения Виликор в небе появилась красная комета, и что это знак. Он дал женщинам больше прав в их доме, чтобы Виликор смогла участвовать в поединках, когда придет время, но, видимо, этими правами воспользовалась Ани.
Наверняка она смогла убедить Эраста принять ее сторону, а теперь…
Если она узнает, что Виликор жива — быстро исправит это.
Виликор с удивлением поняла, что ничего не чувствует. Она не хочет видеть Эраста. Не хочет быть главой Тразадо. Не хочет смерти Ани.
Она шла по улицам Браавоса как призрак. Грязные волосы закрывали лицо, протертые до дыр сапоги, снятые с какого-то мертвеца, болтались на ногах. Клинок отца остался лежать у дверей дома Тразадо, и она чувствовала странную легкость, когда ничто больше не висело у нее на бедре.
Она никогда не бывала на Острове Богов, где стояли храмы всем богам, какие только были в мире — кроме богов Тразадо, потому что никто не смог бы построить статую Неба или создать для него храм.
Небо теперь было для нее ничем большим, чем местом, откуда светят солнце и луна.
Храм Владыки Света был похож на горящую кровоточащую крепость. Аоран бы восстал из могилы, если бы какой-то Тразадо вошел в храм тех, кто поклоняется огню и боготворит драконов.
Черно-Белый Дом выглядел странно. Все остальные храмы стояли так, чтобы к ним легко было подойти, словно торговки на рынке — не хватало лишь зазывателей, но храм Многоликого стоял на отдельном островке, а лестница, ведущая к дверям, начиналась в воде.
Виликор скинула с себя плащ и прыгнула в соленую воду. Плавать она умела лишь по-собачьи, и путь до храма занял добрую четверть часа.
Вдоль стен стояли воплощения смерти — в их рядах не хватало Винара Тразадо, но все остальные были.
Но ей был больше интересен бассейн с водой посредине.
"Небо должно отражаться в воде," — подумала она, но здесь не было неба.
Поверхность воды была идеально гладкой, и в ней было видно лишь отражение ее лица. Она видела его впервые за несколько месяцев — лицо было другим. Острые скулы стали еще острее, щеки впали, волосы из белых стали грязно серыми.
Она слышала, что эта вода помогает уснуть и не видеть сны — это то, что ей сейчас нужно.
Опасливо оглянувшись, она зачерпнула воду из бассейна и жадно выпила.
Утром она проснулась с широкой улыбкой.
* * *
Нед сидел в Библиотечной башне. Мейстер Лювин уверял, что здесь есть книги, которые стоят дороже, чем клинок из валирийской стали — некоторые были в единственном экземпляре, у некоторых были копии лишь в Цитадели. Последнее время Нед много читал — но ни в одной из этих книг не было сказано, как спасти Джона. Старк охотно отдал бы свой фамильный меч, чтобы мальчик выздоровел, тысяча лекарей охотно приняли бы его, поклявшись всеми богами, но ни один из них не мог помочь.
— Есть ли еще кто-нибудь? — Нед не хотел знать ответ на этот вопрос.
— Мне жаль, милорд. Я возлагал надежды на Эброза, он разбирается в человеческом теле лучше всех. Квиберна я в Цитадели не встречал, но у него живой ум и смелые идеи, Марвин же… я уважаю его, но он приехал сюда скорее из-за тех диких слухов о драконьих яйцах, чем с целью излечить Джона. Те, кого в Эссосе называют мудрецами, могли бы стать мейстерами, да — частично, но большая часть из них лишь самоучки и шарлатаны. Если вам угодно, есть слухи о Асшайских заклинателях…
Дверь в башню открылась, грохнула о стену и едва не сшибла вломившегося слугу.
— Лорд Старк, ваш сын… ох, простите. Джон Сноу, он…
— Что с ним? — Нед поднялся.
Книга, которую он пытался читать, соскользнула со стола и упала, раскрывшись на середине.
— Он… что-то сделал. Мы не знаем… его рука…
Нед уже не слушал.
В комнате Джона было невероятно жарко воняло, горелым мясом и мочой, на полу валялись угли, часть была еще красными. Джон без сознания лежал на кровати, его правая рука свисала вниз.
Когда Нед увидел серую и каменеющую кожу, он испугался. Сейчас он пришел в ужас. Кожа на руке Джона почернела и пузырилась, местами и вовсе слезла, Нед мог видеть мясо, кости и жилы на детской руке.
"Наверное, мой отец выглядел так же", — подумал он.
Неду не приходилось еще видеть таких сильных ожогов. Человек либо сгорал в огне, либо избавлялся от него раньше, чем кожа слезет.
Лювин подошел к кровати и опустился на колени; Нед шагнул к Джори Касселю — он лично охранял дверь после того, как Арья пробралась внутрь — и посмотрел на него.
Джори побледнел и отступил на шаг, однако заговорил.
— Он сунул руку в огонь, милорд. Я не знаю, сколько он терпел, — Джори передернуло, — я вообще не знаю, как можно это терпеть. Он закричал, я вошел и увидел, как он сидел перед очагом и сжимал головешку. Я… простите, лорд Старк, я растерялся. Когда я попробовал его оттащить, Джон пнул меня, — только сейчас Нед увидел разбитую губу Джори, — а потом он упал, продолжая сжимать клятое полено.
Эддард почувствовал, как кровь отхлынула от лица.
Мейстер сказал, что тепло мне полезно.
Он посмотрел в огонь, все еще горящий в очаге. Жар перекатывался по красным углям, и у Старка в животе что-то сжалось. Ну конечно, Джон пытался излечиться — так, как только ребенок мог придумать.
Ночью Арья, малышка пяти лет, обдурила двух стражников и пробралась в комнату, а днем Джон едва не сжег себе руку — кто управляет этим замком, черт возьми?
— Лорд Старк! — окликнул его Лювин. — Я не могу быть уверенным, но, кажется, хворь ушла, — Нед не мог поверить его словам. — Ожог ужасен, но его я смогу залечить, и нет ни одного признака иного поражения плоти.
Откуда-то Лювин достал пузырек и кинул туда кусочек… проклятье, лучше бы Нед этого не видел! Маленький, не больше ногтя, кусочек кожи Джона плавал в прозрачной жидкости, а мейстер удовлетворенно улыбался.
"Квиберн делал то же самое, — вспомнил Нед, — но в тот раз в склянку будто мела насыпали".
Тогда Квиберн сказал, что болезнь, скорее всего, остановится. Сейчас она исчезла.
Серая хворь боится огня.
Как и следовало ожидать, первой в замке обо всем узнала Арья. Слуги еще не успели сменить белье и вещи, на которых могли остаться следы серой хвори, как Арья зашла и, гордо всхлипнув, уселась у Джона в ногах. Арья должна была быть заперта в комнате под постоянным присмотром септы, но Нед не мог заставить себя выгнать ее.