А через полмесяца Джон наконец поднялся. А спустя еще несколько дней снова взялся за меч.
Она едва доставала ему до груди, но могла держать меч двумя руками, а Джон — только левой.
— Сверху, справа, справа, укол, слева… стой! — Джон опустил меч и подошел к Арье. — Сделай хват чуть пошире, так будет проще блокировать удары.
Удары Джона и правда были сильными, а вот защищаться он успевал не всегда — наверное, левой рукой было непривычно. Правую, в свежей повязке, он неизменно прятал за спину. Два дня назад он попытался взять ею меч, но не смог даже поднять его — и весь побелел от боли.
Арье казалось, что Джон после этого боялся хоть к чему-то притронуться больной рукой.
"Не зря", — подумала она, вспомнив гной и кровь, сочившиеся из обожженной руки месяц назад.
— У меня рука устала, — пожаловалась она, но даже не подумала опустить меч.
Джон, зажав меч подмышкой, растрепал ей волосы.
— Ты молодец. Хватит на сегодня.
Арья не хотела уходить.
— Расскажи историю! — тут же попросила она.
— И о ком тебе рассказать в этот раз? — Джон улыбнулся ей, и Арья почувствовала себя счастливой.
Он уже рассказал ей, каков из себя могучий король Роберт, добрый мудрец Джон Аррен и доблестный лорд-командующий Барристан Смелый. Она знала, о чем попросит в этот раз.
— О ком-нибудь страшном, — возбужденно прошептала Арья.
— Ну, хорошо, сестрица, слушай. Я расскажу тебе о двух самых страшных людях в Вестеросе, — Арья восхищенно замерла. — Отец и сын, они похожи друг на друга, как я и лорд Старк.
— Папа? — удивилась Арья.
— Не перебивай, иначе будешь слушать истории септы вместо моих, — Арья состроила испуганное лицо и замолчала, хотя знала, что Джон все равно расскажет, стоит ей попросить. — Они оба могучие воины, высокие и широкоплечие, их доспехи сделаны из чистого золота, и золотые их волосы. Единственное их отличие в том, что сын улыбается всегда, и улыбка эта опаснее сотни клинков, а лицо отца не знало улыбки уже десять лет. Они не знают пощады, не знают прощения и нет к югу от Перешейка людей могущественнее Тайвина Ланнистера, Старого Льва, и его сына, Джейме Цареубийцы.
— А король? Ты же сам сказал…
— Я помню, что говорил, — отрезал Джон. — Нет никого сильнее короля. До него был другой король, безумец-Таргариен, против него и сражались отец и Роберт Баратеон, и Роберт убил его сына, принца Рейгара, в поединке посреди реки, — Арья затаила дыхание, — а отец убил половину королевских гвардейцев, но самого Безумного короля убил Джейме Ланнистер, Белый меч. Так он и стал Цареубийцей. Ты хотела знать, кто самый страшный человек? Это он. Лорд Тайвин зол и беспощаден, и его боятся враги, но его сына бояться даже друзья. Цареубийца легко убьет того, кому день назад спас жизнь.
* * *
Они встретились на тренировочном дворе ранним утром. Солнце едва поднялось над стенами Винтерфелла — половина двора все еще была в тени.
Робб проснулся раньше обычного и спустился вниз, все еще зевая и ежась. Он собирался зайти на кухню, но, едва выйдя во двор, увидел Джона. Тот бил мечом по вкопанному в землю бревну — только меч почему-то был деревянным.
Сколько Робб помнил, Джон сражался двумя руками — если только не приходилось держать щит, и даже тогда клинок всегда двигался плавно и стремительно, бил туда, куда Джон хотел.
В этот раз острие ходило туда-сюда, удары были слабыми и неуклюжими, а когда Робб окликнул брата, тот едва не наткнулся на собственный меч.
— Что ты здесь делаешь? — Джон выглядел так, будто его поймали за кражей еды.
Вместо ответа Робб взял со стойки еще один деревянный меч и встал перед Джоном.
— Мы не дрались почти год.
Брат ответил ему суровым взглядом и поднял меч. Острие смотрело Роббу в лицо.
— Соскучился по синякам, Старк? — на лице Джона появилась едва заметная предвкушающая улыбка.
— Давно не надирал твою зад, Сноу.
Джон ударил первым. Робб легко парировал и захватил инициативу. Не прошло и десяти вдохов, как Джон пропустил удар в бок, а затем укол в бедро и еще, и еще…
Робб отступил на два шага и опустил меч. Джон пропустил два десятка ударов, не сумев нанести ни одного. Тяжело дыша, он гневно смотрел на Робба.
— Еще.
Робб едва успел кивнуть, как Джон набросился на него. Удары сыпались градом, но были медленными и слишком простыми — будто Джон забыл все уловки и приемы, которые разучивал с пяти лет. Отбив удар сбоку, Робб плавно шагнул вперед, впротивоход Джону, и приставил меч к его шее.
— Я победил, — Робб был в восторге.
Это была чистая, идеальная победа, он никогда не мог так превзойти брата. Обычно это Джон так ставил на место тех, кто говорил больше, чем фехтовал.
— Еще.
По бледному лицу Джона стекал пот, он морщился и держал меч двумя руками.
Когда мечи соприкоснулись первый раз, Джон сжал челюсти и скривился. После второго удара он застонал, а после третьего убрал правую руку с рукояти и спрятал за спину. Двумя обманными ударами Робб заставил его открыться и… сдержал удар, который вполне мог выбить Джону зубы — меч едва его коснулся.
Джон посмотрел на него, и Робб вдруг вспомнил, как впервые назвал брата бастардом.
— Еще!
Робб замахнулся — он знал, что открывает бок, но Джон все равно не успевал. Так и случилось — Джон ударил по его мечу. А потом широко шагнул вперед и пнул Робба в грудь. Он потерял равновесие, попятился, но Джон наступал быстрее. Удары были все такими же неуклюжими, но Робб не успевал их отражать. Он пропустил укол в плечо, и напряженные мышцы свело — пришлось перехватить меч двумя руками. Едва Робб сделал это, как ему в грудь вбилось плечо брата. Старк отлетел, споткнулся, деревянный меч ударил по голове, потом по руке, заставив отпустить рукоять. Джон стоял над ним, вдавив острие Роббу между ключиц.
— Не смей меня жалеть! — прошипел он. — Думаешь, раз я калека, то теперь ничего не стою? В полную силу! Всегда!
Сноу отвернулся и с размаху ударил мечом по бревну. Меч переломился, щепки брызнули на землю.
Робб поднялся, отряхиваясь, а Джон, напряженно согнув спину, быстрым шагом вышел со двора. Да что с ним такое?
На обеде Джон не появился. Отец спросил об этом сира Родрика, мать поджала губы, а Арья беспокойно заерзала и закусила губу.
— Он в библиотеке, милорд. Мейстер Лювин обмолвился при нем, что некогда один из Белых мечей был лишен руки и продолжил службу. Джон вознамерился узнать его имя.
— И как его имя, сир? — подался вперед Робб.
— Представления не имею, — пробасил рыцарь. — Но учиться драться слабой рукой — занятие столь же бесполезное, как попытка держать кубок ногами.
Сказав это, сир Родрик замолчал и принялся жевать так яростно, что затряслись его пышные бакенбарды.
Роббу казалось, что мастер над оружием не прав, но он не мог понять, почему пока не добрался до сладкого.
— Но ведь Куорен Полурукий дрался левой. И не хуже тебя, сир!
— Он злой, — тут же откликнулась Арья, — а Джон хочет найти хорошего.
Робб пожал плечами — ему ночной дозорный злым не казался, но с Арьей спорить бесполезно.
— А мейстер Лювин не говорил, когда Джон поправится? — спросила у отца Санса.
Она вечно все узнавала последней.
— Никогда, — ответил ей ледяной голос от дверей.
Зал накрыла мервая тишина — слышно было только шаги Джона. Его скулы были напряжены, а лицо застыло, словно маска, и он показался Роббу выше, чем был — словно это шел отец, молодой и безбородый, каким он был шесть лет назад.
— Позволите присоединиться, лорд Старк?
После кивка отца Джон занял свое место рядом с Роббом, но даже не подумал притронуться к еде. Он смотрел то на Сансу, то на мать, а потом вдруг снял с правой руки перчатку.
Робба едва не вырвало. Рука Джона была одним большим шрамом. Где-то кожа была красной, где-то болезненно фиолетовой, но половину руки покрывала растрескавшаяся корка, из-под которой текла какая-то жидкость.
— Это, — сказал Джон, неотрывно глядя в глаза леди Кейтлин, — не излечится.