Девственник
Вот я и дождался того момента, когда рабинич решился взять нашу женушку. Не теряя времени, я нашёл мальчишку и повёл в её спальню.
Дверь раскрылась в самый разгар предварительных ласк. Братец тут же вскочил, залившись краской, Ю-Жюэль всё так же лежит, не думая ни закрываться, ни сдвигать ноги. Моя же ты сладкая! И только недовольно смотрит меня, но я-то знаю, что она ждёт, что я займу место Андрайона. Мальчишка, чью руку я всё ещё сжимаю, не может найти себе места, пытается отвернуться.
-Что ж ты, Андрайон, решил украсть у нашего брата право первой брачной ночи, - о, мне очень весело.
-Ты не представляешь, как я хочу оттрахать тебя прямо сейчас, детка, - обращаюсь я уже к Ю-Жюэль. - Но этот мальчишка, мой сводный брат, должен переспать с тобой. Проблема в том, что у него ещё не было женщины.
Ю-Жюэль громко, сладко смеётся, определённо, я её обожаю.
-Этот мужчина не младше меня, он импотент? - спрашивает она.
-Это, дорогая, нам нужно выяснить.
Андрайон пытается одеться.
-Не спеши, Дрю, - говорю я, - наш брат девственник, надо его поддержать.
-Смотри, Люка, даже не думай отворачиваться, - обращаются я уже к мелкому бастарду.
Я вижу в глазах рабинича гнев, ему и вправду нравится наша жена. Ю-Жюэль, между тем, устав ждать, начинает ласкать себя сама: пальцы парахают между ног, другая рука ласкает грудь, глаза прикрыты, губа прикушена. Я смотрю на Люку, мальчишка больше не пытается отвернуться, напряжённо он пожирает тело дикарки.
-Смотри, Люка, как надо ублажать женщину, - иду к воительнице, но не свожу глаз с Андрайона.
Подаю руку жене, она встаёт и тут же впивается в мои губы. Грубо взяв рукой её челюсть, я разворачиваю её голову и начинаю целовать шею, одновременно оглаживая бедра. Какая же она сладкая, Великие Матери, какая же у неё задница! И то, как она просто относится к наслаждением, без этого ханжества цивилизованного Космоса. Даже о мальчиках думать не хочется. Разворачиваю её спиной к себе, трусь членом между её ягодиц, лаская крупные алые ягодки сосков. Провожу языком по шее, облизывая ухо, и ловлю смешок - ей щекотно.
Продолжая ласкать жену, смотрю улыбаясь на Андрайона, он бы тоже был не прочь к нам присоединиться. Пусть смотрит.
-Иди сюда, - говорю Люке.
-Встань на колени, - мальчишка мешкает, но встаёт.
-Целуй её ноги, делай, что я говорю!
Он робко касается руками её ног, в страхе прикоснулся к ним губами.
-Теперь медленно поднимайся выше, - он гладит её ноги всё смелее и кладёт робкие поцелуи все выше.
В его глазах уже горит огонь желания. Но вот Ю-Жюэль, видимо вспомнив нашу ночь с Андрайоном, хватает Люку за голову и притягивает к своей промежности. В смятении бастард не знает, что делать. Я зову рабинича, что бы он показал. Жена начинает стонать. Я оттолкнул Андрайона и резко вошёл в неё, грубо ласкал грудь, резко вколачиваясь и ставя засосы на шее. Кончили мы вместе. Кончил и Люка, так и стоял беспомощно и полностью одетый. Я улыбался, а Андрайон резко оделся и вышел.
Я приказал принести нам вина и закуски, когда Люка немного расслабится, наша жена закончил их брачную ночь.
Посланник
-Это посланник императора, господин! - доложили мне о прибывшем небольшом шатле.
Драконьи наездники! Император решил перейти к действиям. Если у владений нет графа, он может забрать их в пользу короны, мне повезёт тогда, если Луи вспомнит о былой дружбе и оставит меня хотя бы протектором.
Ещё и мальчишка этот оказался не последним бастардом, сколько их у отца по всей Вселенной!
Я направился навстречу гостю. Мужчина лет сорока остановился напротив меня и одарил имперским приветствием. На нем был костюм из венериного шёлка, материала, из которого шили одежду только людям императора. Только сюртук на нём был не военный, а кого-то из первых чинов академии. Его представили как магистра Реджиса.
Андрайон стоял справа от меня и отправил более низкий галактический реверанс. Люка, стоявший за плечем Андрайона, также повторил это приветствие. Мне перед этим типом кланяться не хотелось, всё же, если я стану графом Д'Эстель, я буду самым могущественным (после семьи императора) человеком во вселенной. Ю-Жюэль, которая, стояла рядом как моя жена и тоже должна была приветствовать гостя, вдруг по-военному хлопнула ногой о ногу, прижала кулак к сердцу и склонила голову. Это было забавно. В платье, нежном и лёгком, скроенном по последней столичной моде (она была хороша, в ней ничего уже больше не напоминало мальчика с отсталой планеты), отправляя такое приветствие, она смотрелась как клинок, забытый в перине. Наш гость едва показал своё удивление, а я решил повторить приветствие жены.