Вероника открыла защёлку и заглянула внутрь.
— Как раз под камушки подойдёт, — отметила она, — спасибо большое.
— Рад, что понравилось. Может в библиотеку?
— Не терпится почитать? — уточнила Вероника с напускной серьёзностью.
— Э-э… да.
Разве можно сказать, что к фотосессии перейти хочется больше?
Идём знакомым путём в подвал, а дальше мимо тысяч дверей в особенные миры. От малюсеньких, до великих. Вот и дальний отдел, чего-то определённого я не ждал, поэтому просто попросил дать из прошлой тематики — цель стоит в расширении понимания природы магии и способов воздействия. Попробую объять предмет ещё шире, может и пойму где тропка к освобождению друзей.
Дабы не таскаться с книгами, Вероника ведёт сразу в гостевую комнату. Оглядываюсь в ней — очень просторно, вся стандартная мебель в распоряжении, вплоть до рабочих стола и кресла. Есть отдельный санузел за неприметной дверью. Складываю ношу на прикроватную тумбочку и с лёгкой робостью взглянул на воплощение представлений о красоте и совершенстве — Веронику. Как начать говорить, что сказать? Но и ждать инициативы неправильно.
— Знатная комната, спасибо, — выразил я элементарные навыки приличия.
— Вот и располагайся, — улыбнулась девушка. — Надо окно открыть — там же наш ночной сад.
Механизм открывания приятно прошелестел под изящной рукой Вероники.
— Ух, какой же там воздух ароматный! — подхожу ближе к высокому проёму.
— Как-то летом, — начала рассказ девушка, — я переселилась на первый этаж и каждую ночь вылезала в окно, чтобы спать в саду. Это заметил отец и оборудовал гамак. Мне нравилось в гамаке, но без приключенческого аспекта уже не так.
— Ха-хах, представляю себе!
Мы стоим возле окна, на небе искрят звёзды, а далёкие огоньки освещения пробиваются сквозь листву деревьев. И всё же, в основном царит тьма, полная ночного пения птиц и трелей насекомых. Ветер слабо колыхнул прядки волос Вероники, что уже совсем просохли. Волосы, во всей впечатляющей длине и красоте, лежат вдоль спины, собранные в хвост и так притягательно своевольны, ибо ещё не расчёсаны.
— А волосы уже и высохли, пока мы ходим, — сделал условный шажок я.
— И какие будут пожелания в свете этого? — поинтересовалась она.
— На мой скромный взгляд — всё хорошо. Только вот тяжело выбрать желаемый ракурс.
— Могу лишь следовать твоему чутью.
Такие слова волнуют и обжигают. Чувствую, как жар прокатился по телу, больше обдав лицо. По правде, я готов снимать каждый шаг председателя, каждый полутон мимики, но сейчас нужно показать чутьё, и это призывает к избирательности.
Первое, что захотелось запечатлеть — образ девушки с книгой. Прошу взобраться на кровать и подобрать ноги. Впрочем, собственное чувство вкуса Вероника создаёт картину дальше. Изгиб тела, выражение лица и общая грация уже просится попасть на телефон. Делаю несколько фотографий. Далее: снимок при недостаточном освещении, крупный план, девушка в комнате без света, читает что-то с экрана смартфона. Тени, отражение в глазах — я хотел бы запечатлеть всё. Зрительно и немного в фантазии, уже вижу это фото. Теперь доверюсь заверениям производителя, что обещал качественные снимки при таком свете. Пришлось постараться и после многих попыток, имею прекрасное изображение. С трудом можно подобрать слова, что могут дать прочувствовать весь восторг от случившегося. Настроение бьёт ключом, пышет, как пламя у ракеты.
Ко всему прочему, добавляется разыгравшаяся фантазия и веселье, с коими, Вероника включается в импровизацию. Сею в память телефона шедевр за шедевром, а после и сам становлюсь предметом для фото.
Только глубоко за полночь закончились все дела и забавы дня. Ощущаю редкую тягу спать и рот не закрывается от зевков. Такое ощущение, что ещё подушка не успеет прогнуться, как засну. После пожеланий, Вероника украсила уход взмахом руки. Успеваю лишь раздеться и пасть в мягкие объятья благоухающей постели.
Часть 3. Глава 22
Первое в жизни утро в доме семьи Исинн началось уже днём. Может, будь оно не первым я и поставил бы будильник, однако, спал до упора в полной уверенности, что нахожусь дома. С открытием глаз приходит озарение, хватаю смартфон — двенадцать тридцать семь — блин! Вскоре уже зеркало в санузле являет припухший со сна лик, покрывшийся рыжими торчками щетины. После холодной воды вид обретает приемлемые формы — всё, можно выходить. Оглядываюсь в коридоре — куда идти? Пойду искать на первом этаже, ведь кое-какие комнаты знаю.
Вероника себе не изменяет — встречает уже на спуске с лестницы. Наши лица осветились улыбками и окрасились румянцем, ведь наутро всегда одолевает смущение за ночные похождения.