Танки нам дали KB-1C, прошедшие капитальный ремонт на Сталинградском тракторном заводе. Танки КВ-1С имели 75-мм лобовую броню и 50-мм бортовую, мы уже знали, что немцы, используя подкалиберные и кумулятивные снаряды, пробивают броню KB с расстояния 1000 метров. В мае, к концу обучения, к нашему училищу привезли два сгоревших KB, мы тогда внимательно осмотрели пробитые отверстия и поняли: в бою экипаж должен действовать молниеносно, автоматически, чтобы первым же выстрелом упредить врага. Поэтому сейчас, в оставшееся до боев время, экипаж отрабатывал взаимозаменяемость, проштудировал все регулировки и способы устранения неисправностей, действия при орудии во время боя, ведение огня при движении и с коротких остановок.
24 июля танки уже стояли в хорошо замаскированных окопах на южной окраине Калача-на-Дону. Немцы постоянно бомбили район расположения корпуса, бомбили безнаказанно, единственная зенитная батарея не могла прикрыть все войска и главную переправу через Дон. За июль-август в небе не появилось ни единого нашего истребителя, мы видели в воздухе только У-2, солдаты называли их «кукурузниками», а немцы бросали издевательские листовки: «Вчера обер-ефрейтор Ганс Мюллер сбил кирпичом русский самолет». От проходивших мимо подразделений мы знали, что наши войска отступают по всему фронту, только что был оставлен Ростов-на-Дону, и опять с неба на нас посыпались листовки с виршами от ведомства Геббельса: «Ростов — на Дону, Саратов — на Волге, я тебя не догоню — у тебя ноги долги». Издевались, мерзавцы, не зная, какое грядет возмездие.
Чтобы не дать немцам захватить главную переправу в большой излучине Дона и тем создать самый близкий к Сталинграду плацдарм, командование Красной Армии решило нанести мощный контрудар вдоль правого берега Дона на север. На базе 38-й армии за одни сутки была создана 1-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта Москаленко, в которую вошла и наша 158-я бригада.
На рассвете 25 июля наши войска перешли в наступление. С ходу атаковали разведотряд противника и отбросили его от переправы. Немцы поспешно отступили в рощу, чтобы оторваться от наших войск. Танки бригады рассредоточились на небольшой высоте и замаскировались. Через приборы наблюдения хорошо просматривалось поле боя. Но команды переходить в наступление не поступало.
Минут через десять фашистская авиация начала наносить бомбовые удары. Порядка трех десятков бомб было сброшено и на нашу бригаду. Группы по 40–50 самолетов сбрасывали 250-килограммовые авиабомбы и уходили на очередной круговой заход. Наших самолетов в небе опять не было. Мощные взрывы сотрясали землю, выбрасывая с пламенем взрыва целые гейзеры грунта. На северной окраине Калача горели дома и машины. Танки корпуса с мотопехотой вели бои уже вблизи от рощи. У противника в этой роще были хорошо оборудованные позиции, а наши наступали по открытой местности. Но тут с фланга в рощу воткнулся батальон наших танков Т-70 с батальоном мотострелков. Сгорело по нескольку танков с той и другой стороны, но перевес сил качнулся в нашу пользу. Однако полностью овладеть рощей наши смогли только к исходу дня: по вражеским позициям нанесла массированный удар артиллерия 1-й танковой армии, и немцы отошли на север.
В результате ожесточенного боя в районе рощи противник потерял 12 танков сгоревшими и 20 подбитыми; было уничтожено большое количество орудий и пулеметов, много полегло и живой силы от штыкового удара 32-й мехбригады. Наши потери тоже были очень велики.
На рассвете 26 июля наши войска завязали бои на рубеже высота 174.9 — село Ложки — совхоз «10 лет Октября». Здесь у противника сосредоточилась крупная группировка, и за ночь они успели хорошо оборудовать оборонительные позиции, к тому же по нашим наступающим войскам наносила мощные бомбоштурмовые удары авиация, применяя авиапушки и противотанковые бомбы. Сгорели два танка Т-70. Наступление затормозилось.
Наша танковая бригада в боеготовности номер один продвигалась в полутора километрах за боевыми порядками корпуса и в бой все еще не вступала. За нами шли малочисленные похоронные команды, не успевая рыть братские могилы и хоронить погибших. Июльская жара делала свое дело, сильно ощущался трупный запах. В башне было душно даже с включенными вентиляторами и открытыми люками, только при движении вентилятор двигателя слегка продувал боевое отделение. Людей мучила жажда, при любом удобном случае экипаж заполнял фляжки холодной водой. Нервы у всех было напряжены до предела! Второй день мы лишь наблюдали через бинокли и приборы, как на ровной придонской степи наши товарищи ведут сражение с врагом! Поле боя часто закрывалось разрывами бомб и снарядов, дымом горевших хлебов, но было видно, как то здесь, то там вспыхивают наши танки, замирают подбитые машины, превращаясь в лакомые для врага неподвижные мишени! А мы все ждали своей очереди вступить в схватку с врагом! Ведь для каждого из нас предстоял его ПЕРВЫЙ БОЙ! Для тренировки и чтобы как-то отвлечь людей, дал команду: