Батийна пала духом — что же предпринять, как смыть позор гнусной сплетни?
Как раз в это время сам бог прислал в аил Кыдырбая волостного, с которым она добивалась встречи.
Батийна стегала новое одеяло в своей юрте. Вдруг забрехали сторожевые псы, послышался звонкий цокот множества конских копыт, и группа всадников спешилась вблизи белой юрты Кыдырбая.
Полог юрты Батийны приоткрылся, и, улыбаясь всеми веснушками, бесшумно впорхнула маленькая свекровь Гульсун. Глаза ее светились оживлением.
— Дитя мое, в юрту моего старшего сына прибыл волостной. Видела? — спросила она с порога.
Кровь отлила от лица Батийны.
— Волостной, говорите, приехал?
— Да, волостной. С ним и старшина и судьи. Много людей. Сын мой Кыдырбай чуть не разрывается от угождения. Сам принял коней. Готовится резать годовалую лошадь, отметить встречу дорогих гостей.
— А зачем он так старается? Разве мы в чем виноваты перед болушем?
Жестом, какой делают только глубокие старухи, Гульсун ткнула Батийну в плечо:
— О боже! Да кто же в это время не прислуживает волостным? Все прислуживают. Смотри не прозевай, что ты хотела сделать. Все-таки будь осторожна, — не пришлось бы тебе же отвечать, дитя мое.
Батийна не стала даже отряхивать подол от прилипших обрывков ниток, лоскутков, шерсти. Даже сбившийся платок на голове не поправила. В чем была, так и кинулась в юрту, где расположился волостной. На такое не решилась бы, пожалуй, ни одна женщина. Кто смел без вызова войти туда, где находятся именитые, знатные люди?
Батийна с ходу бросила бесстрашный взгляд в почетную сторону юрты. Именно там должен был сидеть болуш. Да, он был на своем месте. Будто тяжелобольной, Маралбай Белый Лоб растянулся на шелковых одеялах, под левым локтем у него подложены две пушистые подушки. Стрельнув в сторону Батийны прорезями глаз, волостной часто заморгал и притворился спящим, — ни дать ни взять вороватая кошка.
— Эй, болуш, а ну-ка выше голову! Думаю, приехал ты сюда не болеть и валяться в постели?! — гневно вырвалось у женщины.
В юрте наступила тишина. Маралбай Белый Лоб даже не шевельнулся — продолжал лежать неподвижным поленом. Впритык к нему справа растянулся, опершись рукой о щеку, молодой человек с коротко остриженной бородкой и торчащими усиками на багрово-красном лице.
На грозный окрик Батийны он чуть приподнялся и, насупив брови, улыбаясь в усы, спросил:
— Э, молодайка, что у вас к болушу?
Батийна не удостоила его вниманием — вроде это не человек, а его тень. Махнув рукой в сторону болуша, она сказала:
— Не ваше дело. Я должна объясниться с волостным.
Люди, сидевшие полукругом от почетного места до выхода, затаив дыхание, вскинули глаза на Батийну. Они как бы говорили: «О провидение, кто это? Не красноречивая ли невестка Кыдырбая? Как бы она не присолила болуша на месте».
Приспешники болуша задвигались, послышался сдавленный, недовольный шепот:
— Что ей надо?
— Зачем ей волостной?
И снова крутой голос Батийны прорезал стоявшую в юрте тишину!
— Болуш, подними голову, это я пришла, не прячь свое бесстыжее лицо в подушку. Если ты честей, погляди людям прямо в глаза.
Будто опомнившись, вскочил Джарбан.
— Эй, что тебе? Кто звал тебя сюда?
Батийна со злостью бросила:
— Не приставай, блюдолиз несчастный, точно клещ к собачьему хвосту…
Джарбан то бледнел, то краснел, ноздри у него гневно раздувались.
— Ах ты жалкая поганка! — заикаясь, кричал он. — Знаешь ли ты, кто эти достопочтенные люди? Здесь — болуш, судья, старшина и вся именитая знать Карасаза.
Батийна неожиданно обрадовалась, как может обрадоваться человек находке, что давно искал:
— Я была бы довольна, если б здесь собрался весь парод, что живет вокруг озера.
В юрту прошмыгнул неродной брат Кыдырбая — Телтай.
— Идем, джене, тебя зовут, — и он потянул Батийну за руку.
— Погоди, свояк. Скажи, что скоро приду. — И она с неутихающим пылом снова обрушилась на болуша. — Давно я ждала встречи с волостным, который, как скверная баба, разносит сплетни и всюду хвастается своими ложными победами над женщинами. Хорошо, что ты встретился мне вместе со своими джигитами. Сам бог послал их сюда моими свидетелями. Чего развалился, как трухлявое дерево? Изволь сказать мне в лицо все, что болтаешь за моей спиной!