Тазабек оставил путника у себя гостем и подарил ему лучшего копя.
С тех пор, говорят, он малость приутих. Но нет-нет да и показывал свои когти подчиненным и бедным людям.
Даже старейшины и муллы в аиле и те избегали вступать в пререканья со строптивым самодуром.
Тазабек, которому во что бы то ни стало хотелось единолично управлять своим родом, доводился дальним родственником Тилепу.
Услышав, что из Кокурека приехал какой-то Найманбай, чтобы освободить от Тилепа его «нареченную жену», Тазабек взбесился: он-де этого не допустит — и обратился за помощью к духам и шариату.
Но и Найманбай, приехавший раскрепостить племянницу от брачных уз, опирался на законы. Он неплохо разбирался в сурах Корана, тем не менее на всякий случаи привез еще знатного муллу. Остальные его спутники — тоже солидные люди, хорошо разбирались в родовых отношениях, были красноречивы и могли постоять за честь и достоинство своего племени.
Всю дорогу они убеждали друг друга: «Пусть даже придется внести за нашу несчастную племянницу вдвое больше калыма, все равно мы должны добыть развод и освободить ее».
Тазабек вызвал к себе всю знать, пригласил и свидетелей — аксакалов из других родов. Перед седобородым стояла задача: или законными путями шариата изыскать возможность освобождения маленькой женщины Канымбюбю от мужа, собственно, деда, пли же решить, чтобы она оставалась у старца и смирилась со своею судьбой.
Старики всех возрастов и муллы начали великий спор о судьбе Канымбюбю — Овчинки.
Тазабек, считавший себя хозяином положения, не допустил на сход муллу, которого привез Найманбай. «Ваш мулла, — сказал он, — будет защищать вас и нарушит шариат». Испугался Тазабек и муллы Тагая, который после памятного позорного случая возненавидел Тазабека.
«Надо такого муллу пригласить, — прикидывал Тазабек, моргая узенькими щелками глаз, — который не посмел бы мне перечить и говорил лишь то, что мне угодно слышать. А если вдруг заврется и понесет околесицу, я ему подморгну. Он сразу поймет, что к чему, и уж будет держаться шариата в моем толковании».
Тазабек решил позвать на сход муллу, обучавшего его детей. Мулла был приезжий, из рода саяк. Обращаясь ко всем одновременно, Тазабек сказал:
— Этот уважаемый мулла и учитель совсем из другого рода. Для него безразлично, Найманбай ты или Тазабек. Приехал он из Джумгала, обучает божьей грамоте наших детей. Справедливости ради я беру его в главные судьи спора. Он хорошо знает все божьи законы… Тилеп — мой родственник — женился на дочери Белека, как мы все женимся по обычаям предков. Итак, мулла, отвечай: позволяет ли шариат освободить жену Тилепа от брака и выдать ей на руки талак кат — бумажку о разводе? Говори!
Поголовно вся верховная знать одобрила решение Тазабека. Найманбай понадеялся, что пришлый мулла найдет в себе силу духа и рассудит дело по справедливости.
— Мы тоже согласны, — сказал он. — Если это настоящий мулла и законы божьи для него превыше всего, если он уважает самого Акрасул-аллаха, то он, конечно, не преступит начертаний шариата и откроет святую истину. Доверим ему судьбу нашей бедной племянницы, которая мучается, словно жаворонок в клетке. Судьба нашей девочки в ваших руках, мулла-аке.
Неудивительно, что мулла, обучавший детей в апле, хорошо знал судьбу Канымбюбю. И не он один. Любой старейшина рода сознавал, что сирота выдана за Тилепа не по доброй воле, что ростовщик взял ее силой и что она ему совсем не пара.
Мулла жалел Канымбюбю и вместе с тем не знал, как ей помочь. Стоит высказать правду, и беды не оберешься, бешеный самодур Тазабек разгневается, еще выгонит из аила или устроит тихую головомойку.
Бормоча себе что-то под нос, обескураженный мулла достал из висевшей у него на боку замызганной сумочки пухлую, изрядно потрепанную книжицу в рыжем переплете и засаленными страницами, исписанными выцветшими арабскими буквами. Все сидящие, в том числе и сам Тазабек, не знали ни единой буквы из этой книги, поэтому они уставились на муллу, словно кони на мешки с овсом.
Мулла, изредка моргая, не спеша, перелистывал книжицу, сам же думал: «О создатель, если только я решусь освободить бедняжку, что меня ждет? Тазабек, наверное, выживет меня… Если у меня не хватит смелости, ей придется всю жизнь мучиться, и этот грех ляжет опять же на меня. Нет, пусть попробует сама выпутаться».
Народ пристально смотрел на муллу в ожидании, когда он заговорит.
— Брачный союз состоит из трех условий: согласия родителей, любви представителей двух полов и показаний свидетелей, — затяжно откашливаясь, наставлял мулла.