Тазабек сурово буркнул:
— Ты, мулла, родителей ее оставь в покое.
Он будто не слышал Тазабека и продолжал свое:
— В этой книге сказано: брачный союз супругов невозможен, если они не согласны жить друг с другом. И мы, дети Акрасул-аллаха, принимаем за истину слова этой книги. Поэтому мы обязаны спросить: хочет ли дочь Белена Канымбюбю жить с сыном Балтабая Тилепом?
— Слава богу! — воскликнул Найманбай. — Я всегда верил истине божьего писания и шариату. Зовите сюда Канымбюбю. Скорее зовите!
Тазабеку явно не понравилось это место из шариата.
— Не торопись, сват. Осмелится ли молоденькая женщина в присутствии уважаемых седых людей открыть свое лицо? Думаю, она скорее от стыда сгорит, чем позволит себе что-то сказать.
— Да, такого обычая у нашего народа никогда не было. Женщина, решившая бросить мужа, не смела бесстыдно сидеть перед нами, — сказал Кыдырбай, вытягивая свою длиннющую шею.
Он с самого начала не одобрял этот спор.
«О создатель, не слишком ли много развелось женщин, не желающих жить с мужьями?»
Повысив голос, Кыдырбай добавил:
— По-моему, надо послать к Канымбюбю трех свидетелей. Пусть спросят: согласна ли она жить с Тилепом? Кого послать? С верхнего аила — Текебая, с аила Тазабека — Мекебая да с нашего аила — младшего моего брата Алымбая. Свидетели узнают всю правду и доложат нам.
Все старейшины согласились с этим предложением.
Семья Тилепа спокойно сидела за вечерним чаем. Видимо, о сходе, который сейчас проводили старшие в большой юрте на окраине апла, тут и не знали.
Текебай, Мекебай и Алымбай один за другим скользнули в юрту и остановились у входа.
Канымбюбю маленьким серым комочком, сидя у очага, наливала чай из кашгарского чайника. Очередную пиалу она протянула Мекебаю.
Мекебай любил пошутить, хотя и не отличался умом. Он приходился дальним родственником Тилепу и, озорно сверкая большими глазами, пробовал заигрывать с Канымбюбю. Мекебай тайком ожидал смерти Тилепа, в надежде, что девочка достанется ему в жены. Поэтому он совсем не хотел, чтобы ее далеко увезли родственники и там просватали за другого. Все это заранее рассчитал Кыдырбай и, посылая Мекебая свидетелем, больше всего надеялся на него.
Едва взяв в руки горячую пиалу, Мекебай с ходу спросил:
— Эй, джене, скажи, желаешь ли ты нашего брата Тилепа? Или…
Канымбюбю опешила от неожиданного вопроса.
— А в чем дело? Почему я его не должна желать?
Мекебай повел плечами, довольный полученным ответом.
— Да ничего особенного, — сказал он с улыбкой. — Там собрались все старейшины родов. Приехал со своими людьми дядя Найманбай. Он намеревается забрать свою племянницу…
Тут Канымбюбю пришла в себя и, вскочив с места, торопясь заговорила:
— А что же сразу не сказали? Разве я по своему желанию пришла? Помните, я со слезами убегала, вы же меня догнали и связанную приволокли. Старейшины это знают, они и скажут правду. Не обижайте меня, дяденьки. Освободите…
Трое свидетелей вернулись на сход.
Текебай и Алымбай стояли, как бычки с завязанными носами.
Обо всем, как и ожидал Кыдырбай, сказал Мекебай.
— Сначала она испугалась, даже вздрогнула и сказала: «А почему бы его и не желать?» Но потом, когда поняла, в чем дело, расплакалась и сказала: «Нет, не желаю»…
Когда свидетели удалились, Тазабек, недовольный пришлым муллой, бросил на него уничтожающий взгляд. «Если женщину неожиданно освободят, я не посмотрю ни на что и вырву твою душу из поганого тела».
Пока свидетели ходили к Канымбюбю, мулла терзался сомнениями: не сболтнул ли он чего лишнего? Но, услышав, с чем пришел Мекебай, он успокоился за свою душу и вымолвил:
— Шариат принимает лишь первые слова, что произносят уста. А то, что потом говорит сердце, богу безразлично. Раз молодая женщина сама признала, что желает Тилепа, тут все ясно. Поэтому шариат запрещает нам освободить ее от замужества.
Тазабек, Кыдырбай и остальные старейшины поддержали муллу.
— Раз шариат не позволяет, значит, так и должно быть. Пусть и дальше живет с Тилепом.
Сердце Найманбая сжалось от боли, и он с мольбой обратился ко всем:
— Сжальтесь, люди, над беззащитной девочкой! Побойтесь бога! Ведь у нее страшная судьба. Четыре ночи мы провели в пути, очень долог и труден был наш путь к вам. И я глубоко надеялся, что здесь найдутся мудрые люди, которые видели слезы моей племянницы и слышали ее вздохи. Если вы освободите ее от уз замужества, я готов дать за сироту двойной выкуп. Мы будем ездить друг к другу в гости. Прошу вас, освободите племянницу, прошу как сват. Бедняжка с перепугу сперва ничего не поняла. А когда смекнула, она сказала правду: ее привезли сюда насильно, и не желает она теперешнего мужа. Пожалейте несчастную мою племянницу, не губите напрасно. Не пользуйтесь своей властью, о старейшины!