Зуракан стеснительно вполголоса сказала:
— Топливо я собирала по солнечным склонам. Там и камни острые, и арчевника-стланика много, и коряги крепкие. Все платье подрала. Даже неловко идти…
Батийна заметила смущение Зуракан и мягко перевела разговор:
— Как увидела тебя, сразу вспомнила про свою младшую сестру Акийму. Скажи: а родители у тебя есть? Где они?
— И мать, и отец. Они в Чуйской долине. Из племени сол-то буду я, эжеке.
— А как же ты попала сюда? Ведь это почти на краю света!
Зуракан весело ответила:
— Так и попала. У нас говорят: «Нет такой горы, нет такого камня, по которым не ступали бы ноги девушки и копыта козы». Отец мой — Бекназар, мастер по дереву. Только он умеет в нашем аиле скрепить жерди, обрешетить юрту, сделать киргизское седло, даже комузы он мастерит. Мой отец очень добрый человек. Он никогда не торгует изделиями своих рук. Раздает вещи каждому, кто попросит. Кто отблагодарит, а кто ничего не даст, и отец не спрашивает. Когда местные баи переезжают со скотом на летние пастбища, он следует за ними, поет песни, играет на комузе, стучит своим топориком. Разъезжает себе беззаботно, будто у него все карманы и кошельки набиты деньгами. Такой же добрый человек оказался и мой свекор. Оба они схожи и мыслями, и делами. — Зуракан снова улыбнулась. — И в какой только день бог их связал между собой. Может, они раньше были знакомы, вместе плотничали, что ли. Будущий свекор приезжал к нам, гостил, любили поговорить, посмеяться. Тогда, наверное, и сговорились насчет меня… Она снова засмеялась и, помолчав, сказала: — Отец выдал меня замуж на джайлоо, сам уехал в Чу, а мы остались здесь. Тут какие-то родственники живут.
Батийна вздохнула:
— Ай, бедные девушки! И куда только не гонит их судьба!
— Сейчас свекру очень трудно. Он много задолжал баю с нашим тоем — со свадьбой. Вот мы с мужем и отрабатываем у Серкебая. Живем у них на кухне.
— У него же хватает круторогих волов. Почему бы топливо не возить на них?
Зуракан нерешительно сказала:
— Не знаю… Боюсь, как бы не разгневался бай.
— Ну и пусть себе гневается. Думаешь, по доброте он когда-нибудь насыплет пшеницы в твой подол? Не жди… Знаем этих баев. Ты им хоть гору до основания перетащи, не откажутся.
Особенно байбиче Букен. Это она, ведьма, сжила красавицу Гульбюбю, опозорила ее перед народом.
«Знаю, какая она ведьма. Самой приходится это видеть», — говорила глазами Зуракан. Она не спешила начисто открываться перед незнакомой женщиной, которая на коне держится, как бывалый всадник. Не терпелось узнать, кто же она, эта женщина в седле. Видимо, свободная во всем и живет, как только ей захочется…
Она заскорузлыми пальцами стеснительно перебирала кончик волосяного аркана, а Батийна в это время донимала ее расспросами:
— Муж тебе ровесник?
— Мы почти одногодки.
— Жалеет он тебя? Помогает?
— Конечно. Никогда не трогает…
— Дружно, в согласии живете меж собой?
— Хорошо живем.
— Почему же он тебе не оседлал вола и послал в горы одну?
Этот вопрос Батийна задала нарочно, чтобы проверить Зуракан. А та, видимо, уловила ее мысль.
— Раз хозяева сами не подумали, мой-то муж стыдится, — сказала она из сожаления к мужу.
Батийна решительно предупредила:
— Ты втолкуй мужу, чтоб меньше стеснялся. Не то хитрый бай обсчитает его. Половину не выплатит. «Робкий, мол, у меня батрак». Пусть больше тебя жалеет, не позволяет обирать себя и не дает тебя в обиду байбиче. Однако хватит нам с тобой разговаривать. Словами телка не напоишь. Опоздаешь, байбиче раскричится… Жаль, что у меня кобыла не приучена, а то я навьючила бы твою вязанку и мигом доставила к юрте.
Зуракан мягко поблагодарила:
— Зачем? Я сама донесу. Тут недалеко.
— Давай помогу поднять.
Батийна знает, как увязывать дрова и как сухие ветки. Она ловко подсобила, и Зуракан, подложив на плечи вчетверо сложенную подстилку и намотав конец веревки на руку, легко оторвала огромную вязанку от земли.
Зуракан тронулась было под шевелившейся вязанкой. Вдруг опомнилась.
— Эже, а вы не сказали, кто вы? — обратилась она к Батийне, которая вскочила в седло.
— Я тоже не издалека. Ты, наверное, не знаешь такого Алымбая… Я его жена. Зовут меня Батийна.
Зуракан кивнула головой и улыбнулась, будто что-то вспомнила:
— Ой, эже! Это вы та Батийна, которая спорила с волостным?
— Да, сестричка, я самая. Ничего удивительного. Когда тебя сильно обидят да оскорбят, ты не только с болушем, с самим дьяволом сцепишься… Ладно. Не стой долго на месте. Спина отечет. — И Батийна легонько стегнула кобылицу. — Будем живы-здоровы, еще не раз увидимся, сестричка…