-- Это как?
-- Я сегодня уже выразил сомнение в необходимости ее пилотских навыков. Не мешай мне. И увидишь, как она поспешит принести какую-то, еще более весомую, пользу, чтобы ее не выгнали взашей, и ей бы не пришлось самой зарабатывать и платить за жилье.
-- Что значит, не мешай? -- Я напрягся.
-- Не поддерживай ее, когда я или Катя ставим ей что-то на вид.
-- Но она сама уйдет в таком случае! -- чуть вспылил я. -- Она сегодня уже пригрозила этим! А нам реально нужен еще один пилот и водитель.
-- Верно, нужен. Но она никуда не уйдет, если я прав. Она способна только паразитировать на мужчинах, самостоятельно она жить не способна.
-- Она бросила работу ради нас, -- осторожно возразил я.
-- Нет. Это она так хочет представить дело. Но я думаю, что ей там платили крохи, и арендовать жилье было не на что.
Я вспомнил разговор с Ольгой, где она упоминала, что ее могут выгнать из занимаемого жилья за неуплату. Интересное получалось дело. Вот вам и девочка из детства.
-- И еще момент. Кроме того, что чем меньше мы ее будем ценить, тем больше она будет стараться принести пользу, она еще будет поочередно стараться сблизиться со всеми мужчинами. Сблизиться, но не до секса. Спорим?
Я вспомнил рассказ Кати про Саймона, и мне снова сделалось не по себе.
За дверью рубки послышались шаги, мы с Борисом умолкли, а я показал жестом, что готов на пари.
Ольга, вернувшись с планшетом, занялась передачей данных в бортовой компьютер. К тому времени от выхода из тоннеля мы прошли полных пятнадцать миль на скорости в десять узлов. Патрульные торпеды, медленно двигавшиеся вдоль береговой черты на расстоянии полутора-двух километров от нее, не обращая на нас внимания. Это трудно было объяснить, поскольку на зашедшего в океан человека или на спущенный на воду катер они реагировали моментально. Не думаю, что мы производили в воде меньше шума, чем ныряльщик. К тому же именно у легких патрульных торпед развитых ушей не было, они непрерывно просвистывали пространство ультразвуком на предмет появления возможных целей. Я поделился своими соображениями с Борисом.
— Я тоже об этом думаю, — признался он. — Но возможно, что у них в головах не зашито целей, хотя бы близко подходящих по параметрам к нашему батиплану. Они не воспринимают его как опасность, поскольку мы не нападаем, но не воспринимают и как творение рук человеческих.
— Первое понятно… — задумчиво сказал я. — А вот второе?
— Не исключено, что из-за слишком толстой обшивки. Когда создавались мозги торпед, ничего подобного в технике не было. Такой монолитный многослойный композит они не способны просканировать ультразвуком, и им кажется, что батиплан монолитный, без полостей и людей внутри.
— Вообще-то ты прав. — Я вспомнил, как торпеды прощупывали ультразвуком внутренности ботиков, спущенных с «Принцессы Регины». — Они привыкли бить ультразвуком через обшивку и обнаруживать за ней людей. На пустые ботики они очень быстро перестали кидаться.
— Вот именно. Грубо говоря, мы заэкранировались. А в задачи биотехов входит только уничтожение людей. Или заранее занесенной в их мозги техники.
— Интересная мысль. Выходит, что против торпед в таком случае могут оказаться очень эффективными вооруженные подводные роботы, управляемые дистанционно.
— Об этом стоит подумать, — кивнул Борис.
— На самом деле нас заметили, — прервал наши размышления Док, находившийся в кормовом стрелковом комплексе вместе с Катей. — У меня сонар работает в пассивном режиме, так вот я уже долго наблюдаю ультразвуковую активность торпед, мимо которых мы проходим. Они просто не решаются нападать, не могут понять, что ожидать от столь непривычной цели.
— Тогда это ненадолго, — сказала Оля, не отрываясь от планшета с данными.
— Ну, к бою-то мы всегда готовы, — улыбнулся я.
— Да, когда-нибудь вступить в схватку нам все равно придется, — согласился Борис.
— Так, может, лучше пусть это будет наша инициатива? — раздался по внутренней связи голос Кати. — Мы же охотники, а не жертвы.
Мне ее фраза понравилась. Да, мы охотники.
— Что скажешь? — глянул на меня Борис.
— Поддержу Катю. Надоело плестись вдоль берега, как перепутанная крыса у стенки. Мы собирались испытывать батиплан, а не терпение наших стрелков.
— Хорошо сказано, Хай! — поддержал меня Док.
— Всегда рад блеснуть остроумием, — отозвался я.
— Значит, команда желает драться? — уточнил Борис.
— Команда желает охотиться, а не драться, — ответил я за всех. — Мы не на войне, Борис. Это ты привык воевать. А мы на охоте. И хотим добыть как можно больше трофеев. Мы для этого вышли. У нас нет задачи отнять у противника флаг путем скрытного перемещения или взять пленных живьем. Мы вышли на охоту. Мы будем просто убивать и ничего больше. У нас нет никаких других тактических и стратегических задач.