Впрочем, у нас были и преимущества. "Коча", в отличие от торпед, не уставал. И хотя торпеды могли настигнуть батиплан на винтовой тяге, но лишь рывком. Тягаться с машиной на стайерских дистанциях тварям было не по плечу. Даже на участке в пятнадцать миль заметно было, что торпеды, шедшие параллельным курсом, начали отставать. И причиной этому могла быть только усталость их мышц. Они были созданы для уничтожения гораздо более тихоходных целей, чем мы. А ведь у нас, на крайний случай, был и маршевый двигатель. Вот только в заливе мы его применить не могли, особенно на выходе в океан. Там было слишком мелко для таких фокусов.
Вскоре все мои дурные опасения подтвердились. На мониторе радара я заметил еще две патрульные стаи, которые вошли в пролив с востока, и двигались встречным курсом. Дистанция до них была предельной, не имело смысла тратить боеприпасы. В принципе, две стаи мы могли уничтожить ракетами, опыт был. Но через минуту показалась еще стая, еще одна и еще.
-- Средний ход! -- скомандовал Борис
Катя подтянула ручку тяги, но какой в этом смысл? Я вопросительно глянул на Бориса.
-- Там не пройти! Посмотри, их там тридцать штук! Они перекроют пролив по всей ширине. Надо возвращаться и обходить остров с севера, или обходить Яву.
Но не успел он закончить, как радар начал показывать одну метку за другой. Торпеды словно телепортировались откуда-то, появляясь и слева, и справа, и позади нас. И мы поняли, что это была засада -- биотехи ждали нас, спрятавшись возле дна, не выказывая признаков жизни. Они ждали нас. Они пропустили нас на восточное побережье, и ждали нас в проливе, зная, откуда мы пришли, и куда уйдем. Это было очень разумно. Слишком. И уж точно такие мыслительные способности не свойственны были торпедам. Это было планом донной платформы, отец был прав.
На самом деле, у нас было всего несколько секунд на принятие решения. Две, максимум три. Нас зажали в тиски, и могли торпедировать в любой момент. Я растерялся. Док не стал бы стрелять без команды, но и Борис растерялся тоже. Одна лишь Катя не растерялась.
-- Док, весь огонь вперед! -- выкрикнула она.
И тут же заговорили носовые орудия, выпуская перед нами веером десятки гарпунов. Часть торпед взорвалась на приличном удалении, так же расчищая нам путь. А Катя сходу врубила маршевый реактивный двигатель, и нас вдавило в спинки кресел. Без команды, без разрешения.
Я успел подумать, что это верная гибель. На такой скорости и я бы не смог проскочить горлышко пролива, чего уж о Кате говорить. Но она и не стала пытаться выйти в океан, имея под брюхом всего двадцать метров воды. Она выбрала ручку на себя, задрала нос батиплана, и заставила "Кочу" дельфином выпрыгнуть из воды.
-- Ракеты в ждущем режиме! -- приказала она, пока корабль еще не достиг верхней мертвой точки над поверхностью океана.
Из ракетных аппаратов вывалились две ракеты, и начали медленно тонуть с левой циркуляцией. Но биотехов вокруг было столько, что в ждущем режиме ракеты пребывали не долго, а почти сразу ринулись на захваченные акустическими датчиками цели. Твари пытались уйти, но наши ракеты значительно превосходили их в скорости.
Прежде чем батиплан по параболе снова плюхнулся в воду, Док успел отстрелить еще четыре ракеты. А стоило нам оказаться под водой, он дал еще залп гарпунами.
Радар показывал, как гибнут торпеды. Мы били их, уничтожали, мы на них охотились. Они с нами воевали, а мы с ними нет. Мы просто били их без разбору, как охотник валит уток дробью.
Газовые турбины продолжали работать, и мы неслись у самой поверхности в газовом коконе. Док без остановки молотил гарпунами по курсу, стараясь расчистить нам путь, а позади оставлял ракеты в ждущем режиме. Но пару раз нас изрядно тряхнуло, то ли торпеды подобрались, то ли задело случайными вторичными детонациями.
Так продолжалось секунд десять, не больше. Я с ужасом наблюдал, как цифры глубины на сонаре уменьшаются и уменьшаются, пока не достигли двадцатиметровой отметки. И тут Катя снова заставила батиплан выпрыгнуть из воды.