Лиза тут же отвернулась, не желая видеть подобного. Ей показалось что если она продолжит таращиться на них, то додумается до черт знает чего.
Меньхерт прошел к ней. В правой руке он нес кожаную походную сумку, которых она прежде не видела.
Он поставил ее слева, и вынул из ее недр узкую стальную трубку с двумя широкими и плоскими концами.
— Могу я послушать ваше сердце, Елизавета? — его интонация была вежливой и почтительной.
Девушка бросила беглый взгляд на мать, и увидела злобную бестию, в которую превращалась женщина когда дочь вела себя плохо. Нервно сглотнув она согласилась.
Холодная трубка легла на ее грудную клетку по центру. Граф не стал прикладывать ухо к другому концу, но вместо этого прикрыл веки. Он кончиками пальцев держал устройство, будто с их помощью и слушал.
Спустя несколько секунд он убрал этот странный предмет, и вынул позолоченный молоточек.
Он сообщил что с его помощью проверит ее нервы. Попросил девушку выставить вперед руки ладонями вниз.
Она так и сделала. И молоточек осторожно постучал. При его прикосновении ее нервы в некоторых частях рук содрогнулись. Она поморщилась.
После рук, он постучал и по коленям, заставив ее ноги неприятно вздрогнуть.
— Елизавета, скажите, — убрав вещи, обратился Кардос. — До того как у вас случаются приступы, вы ощущаете слабость, учащенное сердцебиение, головокружение?
Лиза задумалась, и вспомнила что такое бывало. Она кивнула.
Граф снова спросил, только на этот раз Анну: — Бывало ли что ваша дочь ходит во сне? Или выпадает из реальности? Может она иногда уходит очень глубоко в себя, и кто бы с ней ни пытался заговорить, не могли до нее дозваться?
Анна положительно ответила. Несколько раз такое замечалось за Лизой. Иногда, девочка ходила во сне. Однажды она потеряла сознание прямо в карете. Ее руки и ноги странным образом изогнулись, а тело все затрясло.
— Понятно. Могу я поговорить с вашей дочерью наедине? — спокойно попросил Кардос.
Женщина участливо кивнула и покинула комнату дочери, прикрыв за собой дверь.
— Скажите, Елизавета, вы когда-нибудь подвергались насилию со стороны семьи? — продолжал беседу граф. Выглядел он совершенно спокойно. — Может вас наказывали, или… пытались изнасиловать?
Его вопросы смутили Лизу и взбесили одновременно. Как он может спрашивать о подобном, совершив насилие над ней прошлой ночью? Это ведь он лишил ее девственности, а теперь ведет себя так, будто ничего не произошло.
Опасаясь что мать подслушивает, она заговорила очень тихо, метая в графа молнии взглядом: — Вы… вы уже забыли что сделали со мной прошлой ночью? Это у вас такое чувство юмора?
— Разве? — ни один мускул не дрогнул на его без эмоциональном лице. — Можно с этого момента поподробнее? Что я мог сделать с вами?
Девушка еще гуще покраснела, но глаз не отвела: — Я уверена что сегодня ночью не видела снов. Вы встретились на моем пути… поймали… и унизили.
— Не понимаю о чем вы. — возразил граф. — Прошлой ночью я находился в своих покоях, читал труды Парацельса.
Его ответ был похож на ведро холодной воды. Она начала теряться. Чувство реальности пошатнулось.
— Но как же подарки, которые вы мне прислали сегодня утром? — еще тише спросила Лиза.
— Вы про букет роз, коробку с украшением и записку?
— Конечно!
— Я действительно следую тем же ритуалам что и остальные гости замка Надашди. Но подумал что поздравить вас со свадьбой таким образом, будет хорошо. Вашему мужу Ференцу я тоже направил поздравительный подарок. И тоже сегодня утром. Можете спросить у него, он подтвердит. А теперь, я должен поговорить с вашей матерью графиней. — он собрал свою сумку лекаря и учтиво кивнул.
— Граф! — сдавленно окликнула его юная графиня. — А что насчет легенды о древнем боге, проклятым богиней за непочтительное к ней отношение?
Он остановился и наполовину обернулся. На его лицо упала мрачная тень: — Будьте осторожны, Елизавета. Иногда, подслушанные секреты могут быть очень… колючими как шипы роз.
Он отвернулся и вышел в коридор, больше не сказав ни слова.
Его странное поведение ввело ее в ступор. Он говорил что ничего не знает, и ночью был у себя. Но что это? Почему он говорит такие слова, намекая на некую опасность в ее любопытстве?!
Ее внезапно осенила идея. Она легонько встала и прокралась к двери. Приложила ухо и прислушалась.
— Боюсь у вашей дочери заболевание, с которым я уже встречался прежде. — рассказывал Анне граф.
— Вы знаете как оно называется?
— Сomitialis. — на латыни ответил он. — Переводится, примерно, как «Падучая». Симптомы, которые описали вы и ваша дочь, идентичны тем двум случаям.