Все вокруг замирает. Лиза сама превращается в одно сплошное ощущение. Нестерпимое пламя сжигает маленькую пернатую частицу души. Все настолько осязаемо, что она едва не теряет сознание. Пламя приносит ей боль смешанную с экстазом. Она пытается кричать, но не может. Голос замерз в ее горле.
Что-то щелкнуло. Раздался некий хруст. Затем он повторился. И боль сожгла второе крыло.
Лизе показалось что мир разлетелся на куски. Некая солнечная частица рассыпалась перед ее внутренним взором. И опустилась холодная темнота.
Исчез пляж, море, волшебная ива. Исчез и песок. Ее окружила беспросветная тьма, подвешенное в воздухе состояние и далекий звук музыки.
Но объятия графа не исчезли, оставшись железными тисками. Музыка же все нарастала. Слышно одинокую флейту, которая тоскливо оплакивает ее. К ней присоединяется еще один музыкальный инструмент. Ранее она никогда не слышала его. Но в мыслях возникает название — «Сумпонья». Это мысли Меньхерта сказали ей как он называется.
Ее правое запястье что-то лижет. Чей-то язык. Возможно это граф. Но зачем? Неужели ему мало того что он лишил ее крыльев? Похоже мало. Потому что после языка руку пронзает новая вспышка боли. Не такая опаляющая. На миг болезненная. Затем она превращается в тягучее наслаждение, похожее на игристое вино. Оно едва пощипывает, и вызывает смех.
В темноте вокруг раздается перезвон девичьего смеха. Это ее голос? Нет. Чужой. Отдаленно знакомый. Может в прошлом, забытым на долгие годы, она уже слышала его? Навряд ли. Но тогда почему он кажется ей знакомым?
Она видит частичку прошлого Меньхерта. Та вспыхнула сама собой.
Видно огромные и высокие стены древнего зиккурата, красного цвета. Он стоит в центре бесконечного оазиса, озаренного кроваво-красным закатом. На широкой лестнице сидит на коленях молодой Меньхерт. Его руки связаны за спиной. Красивое лицо изуродовано синяками. Нижняя губа разбита. На шее надет золотой обруч, от которого тянется золотая цепь.
Из одежды на красивом теле только белая набедренная повязка. Будто в наказание пленника оставили без дорогих одежд или доспехов. На едва загорелой коже видны синяки и ссадины. За спиной сложены два огромных белых крыла.
К нему подходит девушка. Ее красота не дает оторвать взгляд. Она похожа на ту особу, которую Лиза видела на месте гибели Илинки. Так похожа, как точная копия.
— Не бойся, мой прекрасный раб. — она берет его за подбородок. — Когда я лишу тебя крыльев, то со временем уподоблю себе.
— Госпожа… зачем вы поступаете так со мной? Вы обещали приблизить меня к тайне «Двенадцати врат»! — его голос сух. Но глаза слезятся от бессильной злости.
— Так и есть. Я приближаю тебя к этой тайне. Но по другому к ней не прийти. Только обратившись, ты сможешь найти к ним дорогу. Я указываю тебе верное направление. — ее изящные пальцы гладят его щеки.
— Будьте вы прокляты… госпожа… — зло бросил он.
— Не ты первый меня проклинаешь. Не ты последний. Ты можешь ненавидеть меня. Проклинать сколько угодно. Но когда изменишься, то останешься один с той силой, которую я тебе подарю. Что скажешь тогда? Горе утраты будет снедать тебя. Ты будешь искать свою госпожу. И когда пройдешь все муки, уготованные тебе, вернешься ко мне. О, но это будет не скоро. Твоя пытка продлиться вечность. — божественная улыбка появилась на ее губах.
— Госпожа… ваша жестокость погубит вас… если вы решили уничтожить меня. Растоптать в пыль. То хотя бы моего брата пощадите! Он не должен страдать за мои деяния. — мольба засветилась в глазах пленника.
На что красавица мелодично рассмеялась: — Ни за что. Твой брат такой же глупец как и ты. Ваша самонадеянность погубила вас. Твой любимый брат последует за тобой. И каждый из вас увидит как на его глазах происходит казнь. Он увидит что я сделаю с тобой. А после, когда ты восстановишься, я сделаю с ним тоже самое прямо у тебя на глазах!
Неожиданно для наблюдающего Конрада, который в тени просматривал воспоминания Лизы, эта женщина из далекого прошлого, подняла лицо, и посмотрела на него. Это уже не было похоже на часть воспоминания. Она узнала его.
Жива здесь и сейчас. И все в ней слишком сильно похоже на Елизавету.
— Конрад… — произнесли ее губы.
Учитель испугался. Видения растворились, и его сознание вытолкнуло из сознания юной графини. Он снова оказался возле ее постели, сидя на стуле с высокой спинкой.
«Вот значит как все было… — начал размышлять переведя дух. — Мой брат забрал у Лизы часть души. Чертов псих… Насколько же он помешался, раз рискнул ее рассудком и душой? Что теперь будет с ней? Он, конечно, не подумал о будущем, и рисковал многим. Укусил ее запястье… Испил ее крови… ее крови…»