***
В комнатах Елизаветы и Конрада все тихо. Он придается тягостным думам о происходящем, и периодически смотрит на мирно спящую девушку.
Когда она запишет все в дневник, он узнает что случилось. И будет ли ему от этого легче? Конечно нет. Так даже тяжелее.
Он вспомнил пустой гроб в беседке, и задумался.
Ланфен…
Почему сейчас? Столько времени мирно спала, и внезапно пробудилась. С чем это связано? Может запретное действо, которое сотворили знатные семьи, и стало тому виной?
Он случайно вспомнил ее образ. И его сердце жалобно отозвалось тоской. Да… он дико тоскует по Ланфен. И ему еще тяжелее находится рядом с Елизаветой, подмечая их странное сходство.
Последняя его встреча с госпожой Ланфен произошла перед печальными событиями во время путешествия по востоку. Тогда Меньхерт смог умертвить ее. Он слишком ревновал ее к Конраду, и решил в очередной раз причинить боль брату.
Перед внутренним взором учителя вспыхнуло воспоминание.
Он видел их.
В одном из многочисленных богатых залах дворца в Стамбуле. Среди полупрозрачных тканей и подушек. На огромной постели из шелка и дорогих тканей. В свете множества свечей и огромной луны.
Меньхерт принял свое настоящее обличие. Его огромный красный плащ-кафтан расплылся по дорогому шелку.
Конрад запер за собой створки двери с золотыми узорами.
— Где она?! — рычал он. — Где Ланфен?!
Его брат медленно поднялся с постели. Он повернулся к Конраду. Его губы были красны от крови. Они улыбались ликующей улыбкой. Бледное лицо обрамленное золотом волос, выражало самодовольство и сытость.
Он завернулся в свою алую одежду и невесомо сошел с постели.
На ней лежит Ланфен. Одетая в дорогие голубые одежды, украшенные драгоценными камнями. Она выглядит замершей. Ее глаза сомкнуты, а губы мирно улыбаются. Ее изящные белые руки сложены на груди. На шеи виднеется глубоий укус.
— Нет… — голос Конрада дрогнул. — Нет…
Он бросился к своей госпоже. Взял ее на руки. Несколько раз позвал ее по имени.
Она не открыла глаз. Не шевельнулась. Ее сердце молчало.
Меньхерт сделал это снова…
— Зачем? — воскликнул Конрад, обращаясь к брату.
— Она хотела покоя. Я исполнил ее желание. — безразлично ответил тот, пряча свою личину. — Ты же не хотел. Так почему сейчас смотришь на меня с ненавистью?
— Нет… она не хотела этого! Только не снова! — простонал.
— Хотела. Просто ты — слабый дурак, влюбленный в свою госпожу.
— Но и ты тоже любишь ее!
— Довольно! — страшно выкрикнул Меньхерт. По его белым щекам покатились кровавые слезы. — Довольно. Отнеси Ланфен в беседку. Пусть спит спокойно до нового своего пробуждения…
Он вытер слезы и покинул брата и госпожу.
Конрад прижал Ланфен к себе и поднял на руки. Он ушел в ее гробницу, и осторожно уложил в гроб.
С той ночи она не просыпалась. Ее раны зажили, но она по прежнему спала. До недавнего времени.
Сейчас она исчезла. Ее душа покинула гробницу, а тело рассыпалось и последовало прахом за своей госпожой.
Учитель очнулся от воспоминания. Опасливо посмотрел на Елизавету. Все еще спит. Так мирно. Прямо как Ланфен…
Он прогнал мрачные ассоциации от себя. Встал с деревянного кресла и подошел к окну.
Елизавета в своем сне брела по бесконечной каменной лестнице вверх. Где-то в сознании все еще звучал голос Конрада, его просьба написать в дневнике.
Она размышляет о своем поведении. Когда пришла в сознание, то была сама не своя. По началу ее окутывал страх, остатки рвущейся темноты, и чье-то далекое пение. Когда все рассеялось, она перестала владеть собой. Но все отлично понимала.
Каждое свое движение помнила. И то как полезла целоваться с Конрадом. В тот момент она не могла себя остановить. Очень пыталась. Но что-то все равно сдерживало ее.
Наконец лестница закончилась. И перед ней появился длинный зеркальный лабиринт.
«Лиза…» — сладкий девичий голос позвал ее.
Она не испугалась. Направилась в дебри лабиринта. Иногда посматривала на себя в зеркала. И не находила правильных или ровных отражений. Все без исключения искривлены, вогнуты, покрыты буграми и выпуклостями.
Коридор резко свернул вправо и вывел Елизавету в огромный зал. Его полы, потолок и стены завешены зеркалами. В них отражаются тысячи синих восковых свечей, горящих таким же пламенем. По центру стоит большой железный гроб, украшенный стальными узорами. Можно различить вставших на дыбы лошадей, и упавших с них турецких всадников; высокие шпили минаретов, и крыши восточных дворцов; иногда встречается арабская вязь слов. Но не это главное. Есть и такие узоры, от которых сердце Лизы содрогнулось.