Глава 6
Летние дни в Чахтинском замке тянулись неспешно, словно горячее солнце остановило само время. Прошло несколько месяцев после свадьбы, и жизнь Элизабет постепенно начала входить в привычное русло. Хотя Ференц с самого начала брака проявлял страсть и заботу, он также показал себя как надежный муж. Его внимание и поддержка стали для Элизабет опорой, и она начала ощущать, что их союз может стать прочной основой для дальнейшей жизни.
По утрам они вместе совершали обход замка и земель. Ференц учил её управлять хозяйством, показывал, как правильно вести дела, разговаривать с крестьянами и принимать решения. Он делал это сдержанно, без лишних слов, но Элизабет чувствовала за этим заботу — пусть и не ту, которую она когда-то представляла в своих мечтах.
Каждый день, когда его руки касались её, когда он смотрел на неё долгими, внимательными взглядами, она вспоминала Дерека. Его улыбку, его смех, его тёплые объятия, которых ей теперь не хватало. Эти воспоминания, как запретная тайна, скрывались глубоко в её сердце, и она боялась их освободить — даже для самой себя.
Но вскоре в их жизни появилось нечто новое, что привнесло в их дом свет — маленькая жизнь, которую Элизабет вынашивала с тех самых дней, когда всё рухнуло. Рождение Анастасии стало настоящим чудом, которое принёс в дом радость, хотя и с немалыми трудностями. Роды были тяжёлыми, но когда Элизабет услышала плач своей дочери, вся боль и страх отступили на второй план. Ференц стоял рядом, и его обычно холодные глаза наполнились теплотой.
— Ты моя маленькая графиня, — тихо произнёс он, бережно принимая Анастасию на руки.
В замке началась подготовка к торжеству, которое Ференц устроил в честь рождения дочери. Слуги суетились, готовя залы, украсив их цветами, а в кухне варились лучшие блюда. Он сам заботился о приглашениях, тщательно отбирая гостей, которые могли бы укрепить его политические связи и положение.
Элизабет, наблюдая за всей этой суматохой, ощущала напряжение. Праздник должен был стать подтверждением её статуса и укрепить ложь, которую она скрывала. Она переживала, что, несмотря на всё богатство и торжественность момента, эта ложь может быть раскрыта.
Однако в разгар подготовки Элизабет заметила, как несколько служанок на кухне о чём-то шепчутся, время от времени бросая взгляды в её сторону. Она замедлила шаг, чтобы подслушать их разговор.
— Не может быть, чтобы дитя было от господина, — прошептала одна из них. — Уж слишком быстро родилась эта девочка. Да и глаза у неё не Ференца...
Словно удар молнии, эти слова пронзили её душу. Элизабет застыла, её сердце заколотилось быстрее, а в груди разгорелась ярость. Гнев нахлынул, и она почувствовала, как сжимаются её руки. Это было невозможно терпеть.
Не раздумывая, она подошла к служанкам. Без предупреждения схватила одну за волосы и с силой потянула вниз.
— Ты смеешь болтать за моей спиной!? — её голос был низким и угрожающим. Лицо служанки побледнело от страха. — Я заставлю тебя пожалеть о каждой сказанной букве.
Слёзы служанки уже заполнили её глаза, но Элизабет не остановилась. Она ударила её по лицу, и та, не удержав равновесия, упала на каменный пол. Глухой стук её тела лишь разжёг ярость Элизабет.
— Моли о пощаде, жалкое отродье! — выкрикнула она, наклоняясь к своей жертве и нанося удар ногой.
Служанка всхлипывала, умоляла о прощении, но Элизабет не слушала. Её гнев был слепым, а внутри росла беспокойная мысль: «Если эти слухи станут известны, я потеряю всё. Моё будущее, мою семью... всё разрушится».
Руки Элизабет дрожали, но она продолжала удерживать служанку за горло, вдавливая её лицо в каменный пол.
— Если хоть кто-то осмелится повторить эти слова, я буду медленно сдирать с тебя кожу, пока ты не умолишь о смерти, — прошипела она, изо всех сил сжимая горло.
Служанка, пытаясь вырваться, не могла дышать, её глаза были полны ужаса и боли. Элизабет отпустила её лишь тогда, когда почувствовала, что её внутренний шторм немного утих. Она резко встала и, не оглянувшись, вышла из кухни.
Её шаги были быстрыми и нервными. В её голове крутился вихрь мыслей, не дающих покоя. Страх разоблачения и гнев, с которым она справлялась, переплетались, усиливая её внутреннее напряжение. Но, несмотря на всё это, она не могла себе позволить слабость. Она должна была сохранить видимость сильной женщины, сильной матери.
На повороте коридора Элизабет столкнулась с Ференцем. В его глазах она прочла удивление и беспокойство. Он заметил её смятение, её напряжённые черты, и остановился, не двигаясь вперёд.