— Я не гоню. Боже сохрани! Да меня за это господь наказал бы и матерь его пречистая! Только я загодя тебе говорю: ищи себе жилье, а то у нас тесно… И нам будет лучше, и тебе.
— Господи боже!
— Не хнычь, не с чего. Мало ли у нас просторных хат? У Гонсёра, у Сроки, в Драпе… Ты баба работящая, тебя везде примут.
— К лету, а к зиме прогонят…
— Нет, Ягнесь, не болтай зря. Чего ради тебя прогонять! Ты сама сообрази, есть у тебя смекалка?
— Оттого-то мне туго приходится, что нет у меня на это смекалки…
— Жалеть я тебя жалею и, кажется, не отпустила бы ни за какие деньги. Но не могу, нет. Не по нашему хотению, а по божьему велению… так-то, Ягнесь, а ты не горюй, не надо, да собирайся помаленьку, пока еще светло… Особенно-то тебе и тащить нечего…
Ягнеска постояла с минуту, раза два прошептала «господи боже», а что ей было делать? Не хотят ее тут держать, это видно. Придется искать другого прибежища… Может, и найдет! Господь милостив… всегда ведь…
Она собрала свои пожитки, увязала их в холстинку и поклонилась в ноги Сатровой.
— Хозяюшка милая! Благослови вас господь за то, что вы так долго меня держали у себя…
— Ты встань, встань!
— Оставайтесь с богом!
— Иди с богом, Ягнесь. Да держись, не падай духом, так, может, бог даст, весной опять тебя приму…
— Награди вас господь сторицей за то, что вы такая…
Она закинула свой узелок за спину и пошла вниз по дороге, к ручью. Ей не было ни горько, ни грустно… Сколько раз она так уходила и в худшее время!
— Всегда так бывало и будет… до скончания веков! — утешала она себя, когда нужда уж очень ее донимала.
Летом для нее всегда находилось место, и самые богатые хозяева были ей рады… Работать она умела… ого!
«Только вот эта зима несчастная, только зима! — не раз являлась у нее мысль. — И что бы человеку нетопырем родиться? Повис бы где на суку и проспал до весны. Не ломал бы себе голову… Боже мой!»
На зиму скорей к себе пустит бедняк, у которого нет ничего, кроме хаты, чем хозяин. Давно это знала Ягнеска и теперь снова вспомнила, стоя на мостках.
«Куда итти? — раздумывает она и долго перебирает всех. — К Хыбе — незачем, к Маляру — тоже. Можно бы к Козере пойти, но до того он непутев, что упаси бог… Пожалуй, к Маргоське всего сподручней. Бедняк бедняку всегда рад».
Так оно и случилось: едва Ягнеска вошла, Маргоська радостно вскрикнула:
— Видать, сам господь привел тебя ко мне, так ты кстати пришла…
— Никак вы хвораете?
— Не хвораю. А тоскую — места себе не нахожу…
— С чего это?
— С того, что Юзка нет…
— Э! Так он в люди ушел?.. Милые вы мои!
— То-то и есть, что ушел, еще в ту ярмарку, и не пишет, не знаю, что такое…
— Верно, нечего ему писать.
— Кто его знает? Да ты садись, голубка моя! Раздевайся. Вот как хорошо, что ты пришла. Поживешь у нас хоть денечка два…
— Милые вы мои, да мне и негде жить..
— Прогнали тебя Сатры?
— Я и не знаю, как вам сказать… Силком-то они меня не гнали, это нет, но им самим тесно…
— У нас для тебя места хватит, хоть и невелика хатенка. Садись!
Маргоська сняла с шестка горшок и подала его Ягнеске.
— Поешь-ка…
— Не хлопочите.
— Что бог послал… Бери ложку! Только не сдобрено ничем, да уж какое есть! Коз мы продали на прошлой ярмарке.
— Ну, за сколько?
— За десять. Еле-еле Юзку на дорогу.
— Скажите на милость!
— Ты ешь!
— Я ем, не потчуйте… А Зося где?
— Э, да я и не знаю, где… Скучно ей без коз, не сидится в хате, вот она и бегает по целым дням. То на лесопильне сидит у костра, то бог весть где… Сколько я ей говорю, чтобы посидела со мной… куда там! Никак ее не заставишь, такой неслух.
— Ничего вы с ней не сделаете, зря только расстраиваетесь! Дети — они и есть дети, их в хате не удержишь.
— Пока господь дает здоровье…
— Верно вы говорите, верно.
— Да ты ешь!
— Больше не буду.
— Э, какая ты!
— Не потчуйте, не буду.
Она низко поклонилась Маргоське и, утирая рот кончиком грязного платка, водила за ней глазами, глядя, как та суетится у печки. Хотела Ягнеска о чем-то попросить, но не осмеливалась или не знала, как и с чего начать.
Наконец, после долгих колебаний, когда Маргоська подошла к ней, Ягнеска вдруг соскользнула с табурета и обняла ее колени.
— Ягнесь! — с удивлением взглянула на нее Маргось; ка, — что ты делаешь? Да ты не плачь, а скажи, что тебе…
— Хо… хозяюшка милая! — заплакала Ягнеска. — Да я бы хотела, кабы вы хотели…
— Говори смелей!
— Совестно мне к вам приставать.