А вот для такой гламурной кошки – грязь под ногтями.
Парни, которые уже были все поголовно в теме моей проблемы, хором уговаривали не дурить. Потому что, даже если и удастся мне эту беду уложить в койку, то не факт, что будет продолжение…
А мне надо было продолжение. И, чем больше я на нее смотрел, тем отчетливей понимал, что надо. Очень надо. Без обоснуя. Без планов на будущее.
Мне.
Ее.
Надо.
Точка.
По утрам на меня из зеркала смотрел редкостный дебил, с горящими придурковато глазами и каменной мордой. И я не узнавал себя в нем.
Днем я работал. Зарабатывал бабки, так нужные мне сейчас. Нет, я не планировал ее покупать, не настолько дурак все же. Но в любом случае, лучше с бабками, чем без них… Может… Может, она захочет поехать куда-нибудь? Я отвезу.
Конечно, пока до этого – как до Китая раком, но помечтать-то…
Я мечтал.
Ну и, так как пока, кроме мечты, ничего не светило, готовил плацдарм. Прореживал территорию, выкорчевывал сорняки.
Через две недели рядом с моей бедой образовалась понятливая пустота. Пришлось пару раз серьезно объяснить нескольким придуркам, что Лара Добровольская – занята. Местные все поняли быстро, все же, меня на районе знали неплохо.
А вот пришлые…
Я смотрю на понтовую белую аудюху, выделяющуюся на стоянке, как яхта Абрамовича среди катеров жигулевской кругосветки, и на придурка, не менее понтово облокотившегося на капот.
Виду него победителя по жизни.
И рожа знакомая. Вчера Лара выложила в свою инсту фотку в ним в обнимку.
Я, как увидел, расстроился сильно, на нервах в первом раунде сделал москвича, и тренер потом опять долго орал. Народ неделю готовился, ждал зрелища, а я вышел и один раз вмазал по лысой башке. Не сложилось со зрелищем, короче.
И вот теперь смотрю на придурка, и ощущаю, как глаза прямо кровью наливаются.
Лару мою ждет, сучара.
Ну ничего. Сейчас дождется.
Подхожу к нему, дожидаюсь, пока повернется, рассмотрит внимательно. Оценит, так сказать, ситуацию. Инстинкт самосохранения включит. Не тороплюсь, время есть пока. У Лары – еще пятнадцать минут пары.
В любом случае успею. Все.
– Добрый день, – решаю проявить вежливость, не совсем же я быдло. – Пошел отсюда нахуй.
– Че?
Наверно, мажору не каждый раз так вежливо говорят, не привык еще к нормальному разговору, а потому повторяю:
– Пошел. Отсюда. Нахуй. И не появляйся больше.
– А ты… – мажор расширяет глаза, осматривает меня торопливо, сглатывает, оглядывается по сторонам, потому что народ за хлебом и зрелищами подтянулся, естественно. – Ты кто вообще?
– Смерть твоя, – представляюсь, не теряя вежливости, воспитание – наше все, так тренер говорит, – еще раз тебя тут увижу, поедешь домой в багажнике.
– Да что происходит?
– Разговор происходит. Вежливый.
– Да в чем дело? Я на твое место встал, что ли? Сейчас переставлю…
– Ты на мое место при всем желании не встанешь, – утешаю его, – просто забудь дорогу к Ларе.
– Ларе? – только тут до мажорчика, похоже, начинает доходить весь трагизм ситуации. – А ты ее…
– Парень я ее. Не знал? Мы вчера чуть-чуть… Поругались. Но уже помирились. Ты же вчера ее домой привез, да? И все?
– Да-а-а… Да-да-да! – мажор отшатывается, потому что я повожу плечами. Вежливо сжимаю кулаки, хлопаю одним о ладонь… – Только домой! Вообще ничего больше! Устриц поели… И все!
– Устриц… – эхом повторяю я, – а ты в курсе, что от них понос может случиться?
– Не-е-е-е…
– Я бы советовал ехать в больницу. Прямо сейчас.
– Да-а-а…
– И штаны проверь на всякий случай.
Наблюдаю, как аудюшка юзом с разворотом выруливает со стоянки, удовлетворенно тру кулак. По-моему, вежливо поговорили. Как там говорил мой тренер? Конструктивно, во!
Я вполне доволен результатом разговора, ровно до того момента, когда моя беда выходит из дверей универа.
Уже по лицу понятно, что злится. Наверно, мажор на меня настучал. Вот ссыкливое мудло.
Я же ему ни одного плохого слова не сказал! Вообще! Вот и веди потом вежливые разговоры!
Торопливо выставляю перед собой очередной букет, в этот раз нежных пионов, я прям разбираться стал за этот месяц, выучил названия всех цветов.
Улыбаюсь, потому что не могу не улыбаться, когда вижу ее. Даже такую, рассерженную.
– Ты… – она тормозит передо мной на полном ходу, чуть ли не врезается, шипит злобно, – ты… мудак! Как ты посмел? Какого хрена ты сказал, что ты – мой жених? С каких это пор?
Я хочу ей сказать, что с тех самых, как увидел ее первый раз… Но не могу.