— Да ты заворожил весь народ, Педро Мигель. Глянь-ка, как они все на тебя уставились.
Но тут раздался треск петард и шутих, возвещавший приближение «дьяволов», и вся толпа бросилась к дороге, по которой должна была пройти процессия. В эту минуту барабанщики, занявшие наблюдательные посты на церковной паперти, разом ударили в барабаны.
То было шествие «дьяволов», которые собрались со всей округи, чтобы исполнить данные ими обеты; многие из этих обетов приносились лишь ради того, чтобы в святой праздник тела господня не было недостатка не только в языческом веселье, но и христианском благочестии. Проходили «дьяволы», наряженные во все красное, от рогов до кончика тряпичного хвоста, на них развевались и пучки цветастых лент, звенело и трещало множество погремушек; некоторые «дьяволы» даже были одеты в шелковые одеяния, украшенные серебряными колокольцами, стоившими немало денег. Проходили «дьяволы» в черном, одетые победней, с косицами из пакли, кое-как покрашенной сажей, и такими же масками. Ряженые шли двумя рядами по главной улице городка, разыгрывая волнующую пантомиму: извиваясь всем телом, с великими предосторожностями, они подкрадывались к церкви. Толпа зрителей расступилась и, сохраняя глубокое молчание, пропустила процессию «дьяволов», — к такому поведению их призывали сами «дьяволы», которые таинственно прикладывали палец ко рту, кривым разрезом зиявшему на масках. Зрители по глазам, блестевшим из-под масок, старались узнать участников представления. Несколько «дьяволов», извиваясь и прыгая, окружили Педро Мигеля, но тут же бросились от него врассыпную, как только он, узнав одного из них, сказал:
— Да это ты, Хуан Коромото!
«Дьяволы» уже наводнили всю паперть, окруженную толпой зрителей, и, пока причетник закрывал двери храма, в глубине которого виднелась статуя Христа, они бросились ничком на вымощенный кирпичом пол и улеглись в два ряда, по сторонам портала. Тремоло барабанов умолкло.
Педро Мигель, сидя на своем муле, а падре Медиавилья, взгромоздясь на скамью рядом с приходским священником и еще несколькими важными местными особами — все мулаты среди этой толпы негров, — внимательно следили за представлением. Всем, за исключением насупившегося и явно недовольного Педро Мигеля, представление пришлось по душе.
Снова загремели курветы и мины. Один из «дьяволов», первый в левом ряду, приподнялся, уперся руками в пол и стал на колени, спиной к вратам храма, потом вдруг вскочил на ноги и, кривляясь, забился в судорогах, словно одержимый, гремя многочисленными бубенчиками, нашитыми на его костюм; он с необыкновенной легкостью прыгал, вертелся на месте, зажав в руке свой тряпичный хвост, осторожно, но решительно направляясь к двери храма. Но стоило ему приблизиться к двери, как раздавался резкий барабанный бой и смельчак, словно стрела, взлетал в воздух и отскакивал назад, чтобы тут же снова начать свою дикую пляску.
— Ты видишь, Педро Мигель? — спросил юношу падре Медиавилья. — Святая сила не позволяет им приблизиться к храму. «Дьявол» старается побороть ее, просунув хвост в дверную щелку, но, как сказано в Священном писании, святыню храма не сломить исчадиям ада. Неплохая доктрина для бедных негров, правда? Трижды каждый «дьявол» должен попытаться достичь входа, и каждый раз его должен в этот момент предупредить барабанный бой.
Услышав объяснение священника, один из зрителей ехидно заметил:
— Странно, что таких вещей не знает тот, кому довелось повидать дьявола воочию, да и кто сам не чужак в наших местах.
Педро Мигель повернулся и поглядел на говорившего. Это был незнакомый негр могучего сложения, с грубым лицом. Ухмыляясь с издевкой, он выдержал взгляд Педро Мигеля. Больше Педро Мигель не обращал на него внимания, продолжая с прежним неудовольствием смотреть на празднество.
Один за другим поднимались «дьяволы» и повторяли дикий танец, но каждый старался перещеголять предыдущего «дьявола» и в хитрости и в ловкости. Наконец этого добился, как о том возвестило единодушное одобрение зрителей, последний из ряженых, тот, в ком Педро Мигель признал Хуана Коромото. И тут все стали поворачиваться к управляющему Ла-Фундасьон, и среди общего крика послышались восклицания:
— Уж так повелось! Где хороший командир, там и хороший солдат!
На эти выкрики снова отозвался огромный негр с грубым лицом.
— Не больно ли много, это надо еще доказать!
Педро Мигель на сей раз не удостоил грубияна взглядом, но, когда к нему подошел один из работников Ла-Фундасьон, который только что обменялся хитрой улыбкой с незнакомым негром, управляющий спросил его: