Мы пришли в Ахтын ближе к вечеру. И мне, и Мареку уже приходилось тут бывать. Вернее, раньше мы заходили только в одно место — кабак «У тети Сони», который располагался в бывшей столовой. Кабак стоял на самом въезде в поселок — возле самых ворот. В питейное заведение охотно пускали всех желающих, причем не только своих, но и чужих. Любой бродяга, оказавшийся поблизости, мог сюда зайти, перекусить, прикупить патронов и снаряжения. Все же остальные места в Ахтыне были для посторонних закрыты — изгои очень не любили, когда бродяги начинали без спросу шататься по их селу. В таких случаях, как правило, открывалась стрельба на поражение.
Я был уверен, что и сейчас нас приведут не куда-нибудь, а в кабак. Ошибся. Не сбавляя шага, Хвощ прошел мимо питейного заведения и свернул на боковую улочку, которую перегораживала баррикада из мешков с землей. За ней сидели на оружейных ящиках и мирно курили трое боевиков из клана изгоев. Их автоматы привычно лежали на коленях.
При нашем появлении боевики и не подумали тронуться с места — наверняка их известили заранее. Они приветливо поздоровались с Хвощом, который был в клане всеобщим любимцем, сдержанно кивнули Японцу и с любопытством уставились на нас. Профессор ответил им тем же — буквально пожирал глазами и что-то бормотал себе под нос, а потом энергично дернул меня за руку:
— Как вы думаете, Бедуин, могу я попросить этих людей сдать кровь и слюну на анализ? Я прихватил с собой из лаборатории несколько коробочек для экспресс-тестов…
Иван Аркадьевич старался говорить тихо, но я не сомневался, что его слова услышали все присутствующие. По крайней мере, Хвощ с Японцем точно.
— Не вздумайте, профессор, — прошипел Марек и с тревогой покосился на мутантов. — Нашли время и место, чтобы свои исследования проводить!
— А почему бы и нет? — внезапно ухмыльнулся Японец, перемигнулся с Хвощом и весело посмотрел на боевиков: — Парни, мы же не откажем профессору в таком пустяке, не так ли?
Те почему-то заулыбались и закивали:
— Не откажем. Нам для хорошего человека крови не жалко.
«Что происходит, Японец?» — попытался мысленно поговорить я с псиоником.
«Расслабься, Бедуин, — откликнулся тот. — Твоему профессору ничего не угрожает. Напротив, он будет, пожалуй, весьма популярным человеком в нашем клане. Необычайно популярным для чужака».
«Это еще почему?» — не понял я.
«Причина простая: он искренне считает изгоев людьми. Понимаешь? Людьми. А для нас это очень важно…»
Тихо пискнул КИП Хвоща, уведомляя о пришедшем на его адрес сообщении. «Штатный дипломат» глянул на экранчик и повернулся ко мне:
— Планы поменялись, Бедуин. Будда хочет видеть тебя одного, а твоих спутников велел накормить бесплатно «У тети Сони», а потом доставить, куда они захотят, хоть в Ванавару, хоть в Муторай.
Причем разрешил на это дело задействовать вертолет, так что доставим в один миг, с ветерком.
Я согласно наклонил голову. Вполне ожидаемо. Понятно, что Будда не хочет обсуждать выполненное задание в присутствии посторонних. Обычная практика: заказчик и исполнитель всегда встречаются с глазу на глаз. Вот только потом мне бы надо сразу отдать полученное вознаграждение Мареку, а то мы с ним, возможно, встретимся еще не скоро — от Будды я отправлюсь прямиком на Стрелку к Разенкову. Там, скорее всего, сяду на вертолет до Ванавары, дальше на Большую землю — ив Америку, к приятелю Разека. А что потом, даже загадывать не хочу…
— Марек, дождись меня «У тети Сони», ладно? Поговорю с Буддой и тут же рассчитаюсь с тобой.
Профессор с Мареком отправились в кабак, а меня Хвощ и Японец повели дальше.
Будда обосновался в здании бывшего сельсовета, в кабинете председателя. Но прежде чем пропустить меня к нему, боевики на входе потребовали, чтобы я сдал оружие, рацию, КИП, а затем тщательно обыскали, отобрав все, на их взгляд, опасные предметы, вплоть до последнего маркера. И в довершении заставили снять бронекостюм, оставив в футболке и камуфляжных брезентовых штанах.
— Боитесь, что засвечу маркером Будде в глаз? — не удержался от подковырки я. — Или удушу его рукавами комбинезона?
— Мы выполняем приказ, — равнодушно откликнулись они, отобрали у меня жало и пыльцу, сложили их в рюкзак к остальным цацкам и передали все это Хвощу.
— Э, ребята, хабар-то отдайте, — запротестовал я.
— Успокойся, никуда не денется твой хабар. Ты же его для Будды принес? — проявил знание дела Японец.