«Но, возможно, именно Марек и сдал меня чистильщикам, чтобы не делиться хабаром, — мелькнула вдруг мысль. — Расчет точен: сначала я помогаю ему отделаться от Урюка и взрывчатки, а потом меня забирают чистильщики. Если так, Марек не станет тратить пыльцу на Потапа. Продаст ее, получит кучу бабла, рванет из АТРИ и всей этой грязи куда подальше и будет жить долго и счастливо».
Что ж… Может быть, и так, но… Я снова, как и там, в подземельях ЦИРИ, готов был поставить на доверие к напарнику.
Пойти ва-банк. И выиграть… или проиграть…
Глава 11
Байки, подслушанные у костра:
Иногда успешное движение вперед — это результат хорошего пинка сзади.
Передача «товара» и впрямь состоялась на нейтральной земле — на железнодорожном мосту, который был проложен через ручей с характерным названием Быстрый. Если бы название давал я, то добавил бы слово «очень» — очень быстрый и очень холодный — температура в нем не поднималась выше минус десяти, но вода не замерзала. Так что ручей Быстрый с полным правом считался одной из постоянных метеоаномалий.
Поначалу ученые с жаром взялись за его изучение, понаставили своих приборов, метеобудок, множество каких-то ангаров и домиков, но потом забросили это дело. А постройки остались, причем ближайшие из них находились всего в двухстах метрах от железнодорожного моста.
К месту встречи с чистильщиками мы вначале летели на вертолете, а затем почти двадцать километров нам предстояло пройти пешком. Таково было условие обоих кланов — в радиусе двадцати километров от железнодорожного моста никаких вертолетов.
От вертушки меня конвоировали четверо изгоев. Это те, кто шел в открытую. Японец следовал тайком параллельным курсом — я постоянно ощущал на себе его ментальный контроль. Чуть впереди скрытно двигались еще как минимум две группы прикрытия. Они периодически связывались с моими конвоирами по рации, сообщая, что путь чист.
Оба клана чертовски боялись и не доверяли друг другу, поэтому наверняка сейчас к мосту стягивалось едва ли не две трети имеющихся у них сил. Как пить дать мост станут держать под прицелом снайперы, а в расположенных неподалеку ангарах засядут боевики. Короче, бойцов с обеих сторон будет предостаточно. Ситуация взрывоопасная — если хотя бы у одного из боевиков от напряжения не выдержат нервы, перестрелка вспыхнет мгновенно, как пожар на бензоколонке. Тут ведь достаточно даже одного-единственного, случайного выстрела, чтобы спровоцировать бойню…
Заработала рация одного из моих конвоиров, изгоя по прозвищу Удав. Бывший военный, у Будды он числился кем-то вроде начштаба. С Японцем они друг друга терпеть не могли, но были вынуждены скрывать свои чувства — Будда умел держать подчиненных в узде, не допуская раздоров внутри клана.
Сейчас именно Удав возглавлял группу моих конвоиров и одновременно руководил всей операцией.
— В километре к востоку от моста, возле железнодорожной станции, стая панцирных собак, — доложил Удаву по рации один из разведчиков. — Движутся к вам.
— Понял. — Удав переключил рацию на волну Японца: — Слыхал про собак?
— Да.
— Так чего же ты, мать твою!..
Задача Японца, помимо всего прочего, заключалась в том, чтобы не подпускать к нашей группе всевозможных тварей вроде хуги, косачей или собак — отпугивать их с помощью ментального воздействия.
— Делаю что могу, — буркнул Японец. — Но их там собралось около сотни…
— Сколько?!
— Девяносто шесть, если тебя интересует точная цифра, — ехидно ответил псионик.
— Такое количество собак может вести только секалан. Или даже два. Сколько там вожаков, Японец?
— Ни одного, — прозвучал ошарашивающий ответ. — По крайней мере, я никого не почуял, — после паузы нехотя признался псионик. — А теперь заткнись и не мешай мне работать.
Японцу сейчас, как видно, и впрямь пришлось напрячься до последней степени — настолько, что он был вынужден даже снять с меня ментальный контроль. Не скажу, что передо мной забрезжил спасительный свет, но без его психологического давления дышать стало как-то легче. Я даже улыбнулся и подмигнул Удаву:
— А жизнь-то налаживается!
— В самом деле? — сдержанно откликнулся тот, сделал знак остановиться и тщательно проверил, не развязались ли мои веревки.
Он беспокоился совершенно напрасно: связали меня еще в Ахтыне крепко, на совесть — завели руки за спину, перекрутили веревкой запястья и примотали руки к телу так, что шевелить я мог только пальцами. Кровь постепенно застаивалась в венах, грозя всякими неприятностями вроде гангрены. Японец, который лично следил за процессом связывания, тут же прочитал мои мысленные опасения на эту тему и расхохотался: