Именно он вывел Касиана на синоби две недели назад; он же вытащил его и Тави из варварского лагеря; и теперь он заявлял, что находится еще в большем долгу перед Касианом… Об этом следовало подумать и это следовало использовать; но в данный момент Касиан был неспособен ни на то, ни на другое — у него слипались глаза, и монотонное побрякивание сямисэна, звучавшее в комнате, действовало на него гипнотически…
— Вы избрали тяжелый путь, Касиан-сан — путь ронина, путь самурая без господина, — сказал Нито. — Вы думали, что этот путь приведет вас к свободе. Но в нашем мире свободен лишь тот, у кого есть могущественный покровитель. Поэтому путь ронина — это путь к гибели.
Касиан тупо кивнул.
— Но вы, должно быть, устали, Касиан-сан, — сказал Нито. — Для вас приготовлена ванна и постель. Морико-кун вас проводит…
Пробормотав слова благодарности, Касиан с трудом встал, распрямив затекшую спину, неуклюже поклонился и поковылял следом за шуршащим кимоно чернозубой куколки.
От усталости его слегка мутило, и он бы наверняка заплутал в лабиринте полуосвещенных коридоров и раздвижных экранов, если бы не служанка. Маленькая японка уверенно шуршала впереди, прокладывая дорогу, и Касиану оставалось только не упускать из виду покачивающиеся никелированные спицы в ее прическе.
После очередного поворота японка дважды хлопнула в ладоши, и комната озарилась мертвенно-бледным неоновым светом. Комната была большая, разделенная на две половины потолочной аркой: слева стояла скамейка, и в стену были врезаны шкафчики для одежды, а пол был устлан кедровыми плашками; а справа, за аркой, были душевые кабинки и облицованные небесно-голубым кафелем стены. В глубине комнаты был дверной проем, и оттуда, словно из преисподней, тянуло теплом и паром.
Морико замерла возле шкафчиков, всем видом выражая готовность помочь Касиану раздеться. Касиан покачал головой и жестом отослал служанку. Когда она выскользнула за дверь, Касиан, скривившись от боли в спине, стащил пиджак и дохромал до шкафчика. Он повесил пиджак на крючок, и из внутреннего кармана выпал мобильник.
Касиан поднял его и задумчиво покачал на ладони. Потом оглянулся на дверь, присел на скамейку и набрал номер.
— Господин Моро? — спросил он. — Это Касиан. Я бы хотел обсудить условия…
— Условия принимаются, — басисто сказал инженер Моро. — Любые. Оставайтесь там, где вы есть. Йенсен подберет вас через… ммм… полтора часа. И не вздумайте дурить, Касиан. У Йенсена на этот счет будут очень четкие инструкции. Если Тави там не будет, вы об этом пожалеете.
— Хорошо, — сказал Касиан. — Спасибо, господин Моро.
Он сложил телефон и поднял взгляд. В дверном проеме, ведущем к ваннам, стояла Тави. Мокрые волосы падают на лицо, руки нервно мнут и комкают махровое полотенце, искалеченное тельце выглядит еще более беззащитным и некрасивым в своей наготе. Касиан сглотнул.
— Какой же ты урод, — сказала Тави.
Она уронила полотенце, развернулась и растворилась в клубах пара. Касиан тупо посмотрел ей вслед, встал и пошел к выходу.
Матрас был на удивление жестким, а обтянутый войлоком чурбачок на роль подушки подходил чисто символически. Но Касиан и не собирался спать: сунув руки под голову, он уставился потолок и стал ждать, пока пройдет час. Но в доме было темно и тихо, и сон, крадучись, проскользнул под отяжелевшие веки, сделал секунды тягучими и длинными, а темноту густой и плотной. Часы под ухом тикали размеренно и ровно, как метроном.
Касиан почти уснул, когда за стеной ахнуло глухо, и донесся короткий женский взвизг. Сорвавшись с матраса, Касиан вскочил и тут же рухнул на пол, свернувшись клубочком и накрыв голову руками: в коридоре что-то тихо застрекотало, и в перегородке из рисовой бумаги появился ряд маленьких аккуратных дырочек.
Потом раздался нарастающий вой, похожий на звук падающей авиабомбы, и сразу со всех сторон громыхнуло страшно, и затрещали рейки, проломленные силой одного только грохота. На мгновение вспыхнул ослепительно яркий белый свет, и снова раздался тихий стрекот, а сразу же — совсем рядом — взорвалась граната, и языки пламени ворвались в комнату сквозь прорехи в бумажной стене. Тлеющие обрывки бумаги кружились в воздухе, как светлячки, падая на циновки и умирая…