Никто и не помнил, как этот худощавый человек с острым проницательным взглядом серых глаз появился на станции Театральная. Если бы кто-то в тот момент захотел проверить, то он не нашел бы ни одного свидетеля, как этот учитель прошел хоть один блокпост станции. Он появился из ниоткуда. Создавалось ощущение, что просто в какой-то момент вдруг на станции детей стали звать в школу, и у большой палатки их встречал учитель. Неслыханное дело: мир катится в тартарары, а тут неожиданно организовалась школа. Кусочек ушедшей жизни, словно магнитом, притягивал к себе всех жителей Театральной. И учитель пользовался всеобщим уважением.
Коммунистическая идеология набирала силу на Красной линии, а Театральная хоть и была под их протекторатом, но все же оставалась свободной станцией. Не было в ней желанного безропотного повиновения, поэтому появление нового человека, к которому потянулись люди, очень не понравилось партийным руководителям. А когда выяснилось, что привлечь его на партийную работу не выйдет, да и кроме всего прочего этот новоявленный учитель немец по национальности, среди верхушки стали ходить слухи о шпионах и диверсантах нового Рейха на соседнем станционном узле. Неприязнь усилилась и переросла в откровенную враждебность. Штольцу вначале запретили работать в школе как политически неблагонадежному, а после и вовсе арестовали по какому-то надуманному предлогу, обвинив его в антиправительственной агитации.
Предсказуемо, что ситуация вышла из-под контроля руководства. Привыкшие, единогласному одобрению коммунисты получили вдруг настоящую демонстрацию на станции Театральная, с транспарантами и громогласно скандируемыми под сводами станции лозунгами. Жители требовали немедленно освободить педагога, приносившего пользу. Скрывать это и дальше от Лубянки стало невозможно. Наверх доложили о протестах, и лично генсек Москвин распорядился доставить Георгия Ивановича Штольца в особый отдел. Возмутители спокойствия ему были не нужны, сколь безобидно они ни выглядели бы. А дальше произошло необъяснимое. При перевозке арестованного патрульная дрезина бесследно исчезла вместе с караулом и заключенным. Как это могло произойти возле самой Лубянки, никто так и не понял. Посреди туннеля обнаружили труп в форме штурмовика Четвертого рейха – и никаких объяснений, как из замкнутого пространства короткого перегона, в котором и испугаться толком никто не успевал, могла исчезнуть тяжелая моторизированная дрезина с десятком хорошо вооруженных охранников.
А когда Георгий Иванович объявился в Рейхе, все стало на свои места. Коммунисты объявили ультиматум с требованием выдать его, иначе… Как таковую войну никто между двумя государствами никто не объявлял. Просто на границе начали возникать вооруженные столкновения. Все чаще и чаще. И даже руководство обоих государств теперь не смогло бы с точностью вспомнить, что было той искрой, которая разожгла пожар войны. Драка шла уже десяток лет. То затихая до дипломатических конфликтов и оскорблений в адрес руководителей и мелких столкновений, то снова разгораясь до масштабов открытых боев.
Георгий Иванович машинально взял в руки книгу, лежавшую на столе. Проведя пальцами по корешку, он почувствовал под подушечками тиснение готического шрифта немецких букв.
«Mein Kampf». Пожалуй, единственный экземпляр на немецком языке, оставшийся у человечества и, по иронии судьбы, бережно хранившийся у врага фашизма. Портрет внутри еще раз вызвал недоумение… Георгий Иванович еще помнил отрывки хроник выступлений вождя Третьего рейха – Гитлера. Его живая энергетика сильно действовала на массы. Он аккуратно перевернул верхний лист и уставился в знакомый и уже почти заученный наизусть текст. В голове теснились собственные вопросы, которые нужно было решить побыстрее, но Штольц все равно медлил, возвращаясь к началу, к загадке, которую ему так и не удалось разгадать до конца. Аналитик не умел отдыхать и отвлекаться, его мозг трудился как всегда.
Идеи простые и понятные для всех… и главное близкие во все времена и для всех народов. Например, чтобы нация могла вернуть себе величие и силу… Какая нация? Бритоголовых скинхедов, демонстративно одетых в черное? Пусть сами себе сначала человеческий облик вернут, а потом уж… Власть завоевывают. Создать себе такую славу на весь метрополитен, чтобы люди отплевывались через плечо при их упоминании, не лучший способ завладеть миром.