Немногочисленное местное население, которое вполне официально называли «хохлами», сохраняло деревенский уклад и не шло работать в шахту: боялись работы под землёй. Между приезжими русскими и местными хохлами существовала колоссальная ментальная разница. Писатель Вересаев оставил такие воспоминания, путешествуя по Донбассу в 1890 г.:
«— Ишь, сидят — кивнул он на хохлов. — Глупый же народ — Боже ты мой! Только и знают: «був», «що», «аже»… А спросите, чего на шахту не идут?
— Не привыкли, — сказал я.
— Не привыкли? Небось привыкнут! А уж хозяева как бы ими довольны были: хохлу прикащик даст по зубам, — он только заворотит морду и побредет прочь; вот, как волы ихние: хватишь его в бок, а он думает, что это ему ласка… Ну, а наш брат, из России, так, пожалуй, и сам сдачи даст; а нет, так уж всё-таки приказчику полностью объяснит, на чем таком белый свет держится».
Охрана заводов и шахт состояла из осетин, черкесов и ингушей: хозяева шахт ценили кавказцев за преданность и крутой нрав. В такой бурлящий котёл, конечно, устремились и такие торговые нации, как армяне, евреи, татары.
В 1909 году в Дмитриев, будущая Макеевка, с Пензенской губернии прибыл мой прадед Харуйла. Он торговал тканями. Впоследствии в Донецк и Макеевку приехало много татар, проживали они компактно рядом друг с другом. Уже в 20-е годы, спасаясь от голода, с Орловской губернии в Макеевку приехали мои предки по линии отца.
Изучая историю посёлков и городов Донбасса, а также историю появления своих предков на этой территории, понял, что о моем крае есть один неверный стереотип. Постоянно слышу, причем даже от вроде бы образованных людей, что на Донбасс всё время кого-то ссылали. Как выше и было сказано, при царях никого сюда не ссылали. После революции традиционными криминогенными регионами на юге страны были Кавказ, Ростов и Одесса.
Весь народно-арестантский фольклор — это песни про Сибирь и Одессу-маму! Ростов-папа!
Ну и так далее. Про Донбасс не удалось найти ни одной старинной арестантской песни. Вообще, вся уголовная субкультура, распространённая на постсоветском пространстве, вышла из Одессы и её окрестностей. «Мурка» (феня, жаргон) — это смесь идиш, украинского и русского языка, т. е. язык на котором разговаривали в Одессе. Другими словами, Донбасс был своеобразным регионом, но не криминальной столицей.
А как же «гэбня», ГУЛАГ и Кровавый Сталин? Может в 30-е годы происходило что-то подобное? Нет. Тоже всех в Сибирь и Колыму. Найдите хоть один город или посёлок в Донбассе, возникший на месте лагеря или расконвойки.
После войны началось восстановление Донбасса, и опять байки долбоёбов про то, как сюда гнали зэка со всего Союза. В основном работали немцы, с Западной Украины гнали людей на перевоспитания в шахты. В 1946 году даже (ну наконец!) сделали Донлаг, который просуществовал… год. Да и сидели там по большей части «бандеровцы». И, конечно же, регион поднимали обычные советские люди.
Чтобы понять, кто заселял Донбасс, достаточно было не рыть архивы, а просто поинтересоваться у местных: откуда его предки и как тут оказались. Убедиться, что преступников из них меньшинство. В послевоенный СССР опять Донбасс ну никак не лидер криминального мира: нет тут общесоюзных влиятельных группировок, самые резонансные преступления происходят не у нас.