— Что? — Наташа, все еще не веря, прижала руку ко рту. — Нет, погоди… когда?!
— Не знаю, я не следователь, но мне рассказал Сергей, все было так странно, сначала твое исчезновение, потом гибель Валерки, а твоя мать, она, говорят, вообще пропала.
— Как, — Наташа опустила глаза, — мама уехала в деревню, где жила его мать, а сначала переоформила квартиру на Валерку, не знаю, почему, и он стал полновластным владельцем квартиры. Но все это странно, и я уверенна, что это Антон так отомстил ему за меня.
— Не думаю, — покачала головой Азиза, — зная про некоторые дела моего папочки, я кое о чем подумала.
— О чем?
— Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Наташа не понимала еще, что задумала ее подруга, но потом увидела в её руках альбом с фотографиями.
— У меня есть одно предположение и если оно, верно, то ты должна обещать мне, что исполнишь мою просьбу. Ты же знаешь, плохого я тебе не желаю.
— Зиска, ты пугаешь меня, — Наташа села с ней рядом на мягкий уголок, который так уютно украшал их просторную кухню. Она раскрыла альбом, пробегая глазами по своим детским фотографиям и снимкам, где Нугман был еще маленьким мальчиком в коротких штанишках.
— Вот умора, посмотри, здесь Нугману пять лет, как он изменился с тех пор.
— Постой, — остановила ее Наташа, — это кто?
— А, это? Крестный Нугмана — дядя Боря.
— Журавлев?!
— О, в каких вы кругах общаетесь, мадам, — горько рассмеялась Азиза, — ну, значит, мои предположения верны. Не про Антона ли Раскина ты мне рассказывала?
— Ничего себе, подруга, оказывается у нас общие знакомые? — улыбнулась Наташа, но в глазах Зиски она не увидела радости, скорее всего в них был испуг.
— Это не мои знакомые, а о Раскине я вообще молчу, ты не знаешь что это за человек, а я много слышала о нем и от дяди Бори и от отца, так, между делом упоминали, как упыря, которому дань платить надо каждый квартал.
— Нет, ты, наверное, ошибаешься, Азиза, — в груди что-то больно кольнуло, — я догадывалась, но… он не такой, он любит меня.
— Если он тебя любит, то я не завидую тебе, скорее всего, использует для своих целей.
— Дура ты, Зиска, я, что, по-твоему, совсем ничего не смыслю, он такой нежный, такой…
— Давай трезво посмотрим на ситуацию, что ему могло быть нужно от тебя, не твои красивые глазки это уж точно, у него таких девок, только свистни. Можешь спросить Нугмана, он сам не раз с ним имел дело и… отец даже не знает, в чем он участвовал. Откуда я все это знаю, спросишь? Я сама чуть не влипла в историю, спасибо брату… У Раскина есть друг, близкий друг Гена Динаров.
— Он то же скажешь последняя сволочь?
— Этот Динаров знал, чья я дочь и… один раз, когда папа отказался платить, меня встретили его ребята, может быть тот, что сидит, в той самой машине то же был с ними. Они просили передать ему кое-что… там была… как я узнала позже голова нашей собаки и записка, что в следующий раз они пришлют мою голову. Отец отослал меня к родственникам в Южно-Сухокумск, где жила моя родная тётка.
..Я не помню подробностей, помню только грязный подвал, в котором я очнулась и загаженную мухами тусклую лампочку.
— Ты ни когда не рассказывала мне об этом, — с тихим ужасом пробормотала Наташа, — Зиска, неужели Антон… может быть Динаров, но только не Антон, я не могу поверить, он…
— Если бы не Нугман, я бы сдохла там, и на этом кончилась бы моя молодая жизнь, отцу пришлось заключить договор с хозяином, а Раскин его непосредственный товарищ по оружию.
— Но что мне теперь делать со всем этим, я ведь люблю его и… я не могу поверить этому, хотя тебе я верю, но… он не сделает мне ничего… я не знаю, как мне быть и что мне делать после того, что ты рассказала.
— Прости, но я не могу понять, как можно любить эту тварь, он исполнитель идей Хозяина и… он мог убить меня, не лично, такие как он, не мараются, они все делают чужими руками, только так.
Азиза с болью смотрела на подругу и Наташа ощущала кожей, что она не врет, что все это правда и тот человек, которого она так любит и в самом деле монстр. Другая половина не давала ей опомниться и нашёптывала, нашёптывала, что все совсем не так и она не такая глупая, чтобы не распознать фальшивые чувства. Его образ стоял перед ней, и в его глазах не было лжи. Не может человек с такой лаской касаться тебя и лгать, не может такой человек, спасший незнакомую девушку быть убийцей, похитителем детей. Нет, это не про него. Словно в тумане, Наташа встала из-за стола и направилась к двери.
— Наташа, прошу, не делай этого, останься у нас и мы… мы поможем тебе, — Азиза закрыла собой проход в прихожую, она не могла поверить, что после сказанного Наташа вернется к нему, к этому чудовищу.
— Я уже все решила, Зиска, прости, но я не до конца верю тебе, здесь что-то не так, ты сама многого не знаешь.
— Натка, я тебе столько рассказала и тебе мало. Эта сука, Динаров, приходил к моему отцу, принося чьи-то отрезанные пальцы, выдавая их за мои, это… предательство…
— Что делал Динаров это его дело, Антон не такой…
— Так Динаров не работает мимо своего хозяина, Наточка, умоляю, не возвращайся туда, они убьют тебя рано или поздно, такой человек как Раскин, не умеет любить, я прошу тебя…
— Нет! — закричала Наташа, — ты спятила, что ты такое говоришь, мало, что там происходит, Антон не такой, Динаров… все может быть, но только не Антон! — она оттолкнула подругу и направилась к двери.
— Погоди, — Азиза тронула её за плечо, — прости, это твое дело, но если что случится… послушай, прошу тебя, — её лицо распухло от слез, и Наташа непонимающе смотрела на подругу, которая так старалась удержать ее. — Если что, мой дом всегда открыт для тебя, будь осторожна, хотелось бы верить, что я ошибаюсь, я бы все отдала за это… Натка, — она обняла подругу и, стиснув ее в объятиях, всхлипнула, — не пропадай, звони, у меня нет подруги дороже тебя, ты мне как сестра.
Эти слова растрогали Наташу, и она почувствовала себя не хорошо, она поняла, что слишком грубо отстаивала своего Антона, она не должна была быть такой с Зиской.
— Прости меня, Зиска, я тебя очень люблю, но позволь мне поступать, как я считаю нужным.
Азиза, ничего не ответив, вытерла мокрое лицо и, открыв дверь, поцеловала Наташу.
— Может быть, должно пройти время, чтобы ты поняла кто из нас прав.
— Все может быть, — ответила Наташа и нажала на кнопку лифта.
Тэлль нехотя уселся на заднее сидение, у него не было ни какого желания куда-то ехать, пусть даже на ужин со своим партнером. Он сцепил на плотном животе толстые, поросшие густыми волосами, пальцы и задумчиво начал разглядывать свои ухоженные ногти и платиновый перстень, подарок сына. Вспомнив о его гибели, он немного побледнел и почувствовал, как в груди что-то защемило, он поморщился и, сняв очки, вытер покрывшееся капельками пота лицо.
— Аркадий Иосифович, куда едем? — спросил его водитель Арик, бывший его советчиком в небольших темных махинациях, а в миру Архимед Константинович Ксандопуло. Старый грек, но с еще довольно таки хорошей хваткой. Тэлль всегда мог на него положиться, а иной раз доверял больше, чем как он говорил желторотым юнцам, которые гонятся лишь за легкой наживой, словно гиены стоящие у трапезы льва.
— В «Золотое руно», Арик, заодно позвони Раскину, и сообщи, что я жду его на набережной, как договаривались.
Итак, все ниточки сходятся, ухмылялся Тэлль. Журавлев со своим замом и его строительной конторкой, как он называл компанию «Альянс строй», и его продажный банкир Иванов. А этот Раскин, молодой, но слишком резвый. Не любил его Аркадий Иосифович, можно сказать побаивался. Потому может, что Антон всегда хотел казаться его другом, но Тэлль спинным мозгом чувствовал, что Антон метит на его место, а этого ему не хотелось. Он надеялся, что его сын возьмет на себя бразды правления, однако Артур погиб или помог кто. Эта мысль не выходила у него из головы, Тэлль был уверен, что кто-то из своих приложил к этому руку. Не хотелось верить, что это Раскин, в то время он был занят другими делами. Тэлль вспомнил девушку, которая так приветливо встречала его на ужине у Антона, её невинная улыбка не выходила у него из головы. От этого приятного, будоражащего воспоминания о ней, его бросило в жар, тепло разлилось внизу живота, а вверх побежали холодные мурашки. Она стояла перед глазами, такая красивая и невинная, Тэлль облизал пересохшие губы и, вынув из внутреннего кармана фляжку с дорогим итальянским коньяком, сделал пару глотков.