– Итак, доктор, – сказал я. – Трансляцию с бегемотом я смотрел, она закончилась около 11:15.
Я вопросительно взглянул на Зеленина. Тот очень быстро кивнул.
– Это значит, что в 11:15 бегемот здесь был, – сказал я. – А в 11:40 запись с вот этой камеры утекла в сеть. На ней бегемота уже нет.
Я указал на камеру в… ну пусть будет левом верхнем углу. В невесомости с этим "верх-низ" сложно. Там, где установлено оборудование, обычно ориентируются по нему. Куда указывает верх большинства надписей, там, соответственно, потолок. Напротив него – пол. Ну а если ничего не подписано и вход не под прямым углом, то всё очень условно.
Зеленин посмотрел на камеру, как на злейшего врага.
– И где вы были в этот промежуток времени? – строго спросил я.
Взгляд Зеленина сразу выдал, что ответ на этот вопрос будет чертовски интересен.
– Здесь, – ответил Зеленин. – То есть, в регистрационной, – тотчас поправился он. – Чай пил.
Это было неинтересно и потому, скорее всего, вранье.
– А если я проверю? – спросил я.
Зеленин замялся.
– Доктор, – сказал я. – Речь идет об очень серьезном деле. И если вы просто нарушили свой внутренний распорядок, меня это не интересует в принципе. Жаловаться вашему начальству я не собираюсь. Но мне нужно найти вашего, кстати, бегемота и для этого мне нужно знать правду, – я оглянулся в сторону люка. – Вывезти его отсюда можно только через главный коридор. Даже если по частям, движение туда-сюда вы не могли не заметить. Если, конечно, вы были на посту. Итак, вы там были?
Зеленин вздохнул и признался, что нет, и тотчас попросил ничего не говорить начальству. Я пообещал не делать этого, если оное не окажется в интересах следствия, и доктор почувствовал себя немного спокойнее. Он признался, что вернулся минут за пять до меня и сразу заварил себе чай. Примерно столько и надо агрегату, чтобы сварить его. Тут показания сходились. Не сходились они в другом.
– А что, бегемота вы так и не проведали? – спросил я. – Сюда не заглянули?
– А… в смысле, зачем? – неуверенно отозвался Зеленин.
– Ну, хотя бы узнать, как ему на новом месте, – сказал я. – Как он тут вообще.
Я снова окинул взглядом помещение и снова подумал, что здесь подозрительно чисто. Вряд ли те, кто украли бегемота, позаботились бы навести тут такой идеальный порядок. Да и какой в этом смысл? Бегемота на орбите видела вся Земля. У трансляции число просмотров на пике подбиралось к четверти миллиарда.
Зеленин сюда, по его же признанию, тоже не заглядывал. Конечно, он не единственный сотрудник Космозоо, но с бегемотом на трансляции был именно он.
– Правда, сдается мне, доктор, никакого бегемота тут и не было, – сказал я. – Не так ли?
– Ка-ак… – ошарашено протянул Зеленин.
– А вот так, – сказал я. – Слишком чисто тут. На станции везде чисто, к этому быстро привыкаешь. Вон даже котики чистоту блюдут. Но бегемот у нас новобранец, а тут чисто, как в операционной. Причем, по вашим же словам, вашей заслуги в этом нет совсем. И у меня к вам, доктор, всего один вопрос: откуда на самом деле велась трансляция?
Доктор мялся, как губка, минут пять, но я был неумолим. В итоге он признался, что бегемота ко времени трансляции доставить не успели – у грузовозов вышла какая-то накладка – а начальство-то требует! Да, есть у руководства такая неприятная черта. Вынь да положь им результат, и проще сделать, чем объяснить, почему невозможно.
Вот и Зеленин метнулся на корабль и организовал трансляцию оттуда. Кругом же стандартизация, без навесного оборудования все секции на одно лицо. Да и с ним подчас тоже. Там тоже свой стандарт. Как и следовало ожидать, никто ничего не заметил.
– Ну и где теперь бегемот? – спросил я.
– Где-то через час подвезут, – не вполне уверенно пообещал Зеленин.
– Где-то через час не пойдет, – сказал я. – За мной.
Я первым выплыл обратно в коридор и направился прямиком в регистрационную. Других сотрудников Космозоо по-прежнему не наблюдалось. Над столом одиноко парил бутерброд. Котлетки на нем уже не было. Котика под потолком тоже.
Я подплыл к блоку связи и набрал номер диспетчерской. На экране передо мной появилась симпатичная девица в голубом комбинезоне. Его рукава были обрезаны вообще по самые плечи.
– Здравствуйте, участковый, – с легким французским акцентом протянула диспетчер. – Чем могу вам помочь в вашей нелегкой службе?
– Здравствуйте, – отозвался я. – Вы не могли бы подсказать, где сейчас находится бегемот Александр?
– У него есть регистрационный номер? – спросила диспетчер.
Зеленин подплыл сбоку и сбивчиво зачитал по памяти дюжину цифр. Диспетчер повернула голову налево. Там у нее висел еще один экран. Для меня изображение казалось смазанным, но диспетчер уверенно зачитала, что груз с таким номером должен быть в контейнере 2-12. Я спросил, где этот контейнер, и узнал, что он все еще в трюме корабля. Через двадцать минут пойдет под погрузку.