– Вот видите? – произнес Зеленин.
– Пока я не вижу ничего, – ответил я. – Диспетчер, как я могу убедиться, что бегемот все еще в контейнере 2-12?
Девица пожала плечами. Я сдержанно поблагодарил и попросил соединить меня с кораблем. Девицу сменил усталый мужчина с нашивками пилота.
– Слушаю, – сказал он.
Я кратко изложил ему суть дела и попросил удостовериться, что бегемот находится в контейнере 2-12. Пилот в ответ проворчал, что про бегемота уже и спрашивали не по разу, и даже прилетал со станции человек убедиться лично. Сколько можно? Я вежливо попросил убедиться еще один раз. Пилот проверил по приборам, и сообщил, что по показанию приборов контейнер не поврежден, а видеокамеры в нем нет.
– Тогда вы не могли бы заглянуть в контейнер лично? – спросил я.
– Господин полицейский, – устало произнес пилот. – У меня в разгрузке сразу четыре секции. Я еще могу изобразить сторукого архонта в кабине, но быть сразу в двух местах не по силам даже мне.
– Хорошо, а я смогу заглянуть в контейнер? – спросил я.
– Это пожалуйста, – ответил пилот. – Когда будете выходить, сообщите. Я подготовлю секцию.
– Большое вам спасибо, – сказал я, постаравшись, чтобы это прозвучало так, будто пилот сделал местной полиции невероятное одолжение.
В определенном смысле так оно и было. Пилот буркнул что-то неопределенное и отключился.
– Ну что, доктор, собирайтесь, – велел я. – Проверим показания.
– А может, просто подождем? – отозвался Зеленин. – Не люблю я открытый космос.
– А получать выговоры любите? – спросил я. – Новость о краже бегемота сейчас разлетается по всей сети, и это только вопрос времени, когда ваше начальство узнает об этом. Да и мое тоже. И хорошо бы к тому времени точно знать, где находится бегемот, а предчувствия у меня на этот счет совсем не хорошие.
Зеленин тяжко вздохнул и мы с ним вылетели за борт. В смысле, вышли в открытый космос.
Еще меньше ста лет назад каждый полет человека за пределы атмосферы считался подвигом. Теперь жизнь в космосе – это рутина. Корабли регулярно летают на Марс и Венеру, Луна стала похожа на мегаполис, а уж космические станции на орбите возводятся быстрее, чем многоквартирные дома на Земле.
Вот и выход в открытый космос стал чем-то вроде поездки в пригород. Надо только одеться подходяще – для космоса это скафандр с ранцевым двигателем – и можно отправляться, не забывая про правила космического движения. Трафик на орбите, конечно, не сравнится с кольцевой в Москве, но вообще движение довольно оживленное. Я сообщил диспетчеру, куда и откуда мы движемся и после короткой паузы получил добро проследовать по маршруту от Восточного шлюза до корабля.
Вблизи корабль оказался настоящей громадиной. Над ним, как пчелки над цветком, вились грузовозы. Крыша корабля была раскрыта. Грузовозы строго по одному лихо ныряли в трюм и выныривали, сжимая манипуляторами очередной контейнер.
– Вам – третья секция, – услышал я в наушниках усталый голос пилота.
Часть крыши приподнялась, открывая проход. Мы с доктором занырнули внутрь. Крыша опустилась. Фонари на скафандрах высвечивали два ряда абсолютно одинаковых контейнеров. Единственным различием были здоровенные магнитные таблички с номерами.
Ближайший к нам контейнер имел номер 2-4, а сразу за ним стоял 3-1. Я поплыл вперед. Никакой системы в нумерации не было, и 2-12-й мы с доктором отыскали не сразу. Слева от него стоял контейнер 4-11, справа было пусто. В наушниках раздалось шипение и усталый голос пилота:
– Я вам перекачал воздух из четвертой секции. Можете открывать своего бегемота.
Я поблагодарил и открыл стекло шлема. Воздух был спертый, но дышать можно. В торце контейнера был круглый люк. Я спустился к нему. Рядом с люком располагалось информационное табло. На нем горела одинокая зеленая лампочка. Обычно это означало, что контейнер пуст. Я открыл люк. Контейнер был действительно пуст.
Зеленин стал белее скафандра. Я даже испугался, что он сейчас в обморок грохнется. Только этого мне и не хватало.
– Доктор, а нахрена вам вообще бегемот? – спросил я, рассматривая стены контейнера.
Выглядело так, что вот здесь бегемот был. В воздухе медленно плыла зеленая травинка. Я поймал ее. Ее конец был смят и переломал.
– Для исследований, – едва слышно отозвался Зеленин. – Первая крупная форма жизни в невесомости. В верхах есть идея перевезти партию слонов и бегемотов на Марс. Этот был бы, так сказать, первопроходцем. Боже ж мой, что ж теперь будет?