Вудхаус покосился куда-то и замолчал. И Эби, развернувшись, замолчала тоже, комкая в руках шипящий огненный шар.
А затем склонилась в поклоне рядом с противником.
В наступившей тишине осыпалась штукатурка и особенно громко был слышен скрип пера секретаря по бумаге. Она голову так и не подняла.
— И часто это здесь происходит, магистр? — ледяным голосом поинтересовалась королева.
— Нет, что вы, ваше величество, — очень фальшиво попытался оправдаться Корнелиус. — Первый раз, мои помощники переволновались…
— Мне очевидно, что эти двое не могут работать вместе! — прервала его правительница.
— Но в стране нет магов сильнее, — напомнил Корнелиус, взглядом обещая помощникам веселую жизнь. Его отставка на глазах растворялась.
— Боюсь, если я отдам им обоим должность, то через неделю и страны не будет, — королева еще раз гневно осмотрела приемную. — Придворный маг — это одно из первых лиц страны. Он не может веста себя, как идиот или младенец! Он должен вести себя… как вы, магистр.
— Да, ваше величество, — смиренно ответил маг. Провинившиеся напряженно молчали, осознавая, что натворили.
— Фактически, — еще суше проговорила Миррей, — их поведение можно расценить как покушение на мое величество. Неисполнение своих обязанностей по защите королевы. И пусть они не знали, что я здесь, это не оправдание! Я задаю вопрос — а не было ли это предумышленным покушением? Может, семьи Вудхаус и Горни сговорились?
— Ваше величество! — умоляюще воскликнула Эби. — Секиры Горни сотни лет защищают Эринетту от врагов!
— А Вудхаусы тысячу лет верны Эринетте и питают ее поля, — ревниво, но почтительно вмешался Натаниэль.
— Молчать! — повелела королева.
Магистр с сомнением покачал головой, глядя на ниже опустивших головы помощников, которых он знал еще по магической академии, где успевал вести курс боевой магии. Собственно, он и настоял, чтобы оба отпрыска самых родовитых семейств Эринетты стали его помощниками. И чтобы жили при дворце, вне постоянного влияния своих семей, тоже устроил он. Магистр очень удивился, когда в первый день Эбигейл Горни явилась одна, а от Вудхаусов пришло письмо, что их сыну должность не нужна, он уехал в родовое лесное поместье и вернется через несколько лет. Хорошо, что вышло разобраться. Плохо, что не вышло помирить их за два года.
— Что вы скажете, магистр? — поинтересовалась Миррей. — Казнить обоих? Отправить в ссылку — принимая во внимание заслуги семей? Посадить в подземную тюрьму?
Вудхаус дернул плечами.
— Или сослать чистить конюшни?
Теперь уже вздрогнула Горни.
— Они просто слишком эмоциональные молодые люди… эмоции заставили их совершить глупость, — проговорил Корнелиус, взглядом отправляя помощничков на корм крококустам.
— И пока не поумнеют, не могут быть придворными магами, — отрезала королева, выжидающе уставившись на магистра. — Не думайте, что я не слышала о прошлых выплесках эмоций этих… молодых людей. Они были даже забавны. До поры до времени, пока не превратились в глупость.
— Так может… вы вашей милостью поможете им поумнеть? — неуверенно попытался угадать маг, и по одобрительной улыбке понял — угадал.
— Не знаю, — холодно произнесла Миррей, — стоит ли давать им шанс и тратить на них моё время и мою милость.
— Пожалуйста, ваше величество, — горько вздохнула Эби. — Я прошу прощения!
Вудхаус склонился еще ниже.
— Я очень виноват, ваше величество…
— Ну хорошо, — величественно решила королева. — Ваше возмутительное поведение показало, что придворным магом может быть только один из вас. Вы не способны работать вместе. Мы устроим испытания! Вот вам мое решение: до завтрашнего приема каждый из вас должен придумать другому самое тяжелое задание из возможных, при условии, что оно принесет пользу государству. Каждый из вас пройдет предложенное другим испытание, и если вы справитесь оба — завершим ваше соревнование публичной магической дуэлью на королевской арене. Порадуем народ и газетчиков. Кто победит, тот и останется во дворце, а второй должен будет уехать из столицы. Сейчас же велю подготовить приказ и изменить регламент завтрашнего приема: на нем я повторю все это для прессы. А теперь, — королева обратилась к провинившимся, — прочь с глаз моих, пока я не передумала! Ну а ваша отставка, Корнелиус, — усмехнулась она, — откладывается.
— Может, нужно было все же сослать, для вразумления? — задумчиво проговорила королева, когда отпрыски двух могущественнейших семей королевства поспешно скрылись из приёмной.