У меня почти всё получилось, но новый сторож решил провести обход. Он толкнул дверь коморки как раз в тот момент, когда я приложил лезвие к вене.
— Это ты зря, парень, — сурово посмотрел на меня мужчина, заходя и отбирая нож. — Уверен, что хочешь сделать себе больно?
— Наоборот, — пискляво крикнул я, пряча руки за спину. — Я хочу прекратить побои и унижения.
— Знаешь, трусом быть легко, — покачал он головой, присаживаясь передо мной на корточки. — А ты попробуй стать смелым.
— Как? Я слишком слаб, — признался шёпотом.
— Приходи ко мне после ужина. Будем делать тебя сильным.
С тех пор я каждый вечер бежал к нему в служебное помещение, а он открывал мне дорогу к спорту. Дядя Саша стал отцом, которого у меня никогда не было, и я любил его как должно любить хорошего отца.
Он заставлял меня закаляться, учил самообороне, позже боевым искусствам, объяснял свою философию жизни и избавлял от кошмаров. Пока никто не видел, дядя Саша подкидывал мне новые вещи и хорошие витамины, подкармливал домашней едой, приготовленной его женой, тётей Соней.
Мне было двенадцать, и я давно мог постоять за себя, когда Саша с Соней решили заняться моим усыновлением. Они собрали необходимые документы, прошли кучу тестов и собеседований, приготовили в квартире комнату для меня. В своих мечтах я уже жил с ними, но им не суждено было сбыться.
В маршрутку, в которой Саша с Соней ехали со свидания со мной, на полной скорости влетел грузовик, превратив микроавтобус в покорёженную груду железа. Не выжил никто, погибнув в той мясорубке мгновенно.
Глава 9
Рената
— У вас будет мальчик. Смотрите, вот его пипирочка, — восторженным голосом вещает узист, тыкая курсором в серо-чёрные пятна на мониторе. То ли у неё такая манера подачи информации, чтобы быть причастной к чуду, то ли не все дома. — Двадцать две недели, развитие в норме, патологии не выявлено...
Моё первое УЗИ, где я могу различить ручки, ножки, голову и тельце в общем месиве тёмных красок. Рассмотреть наличие мужских признаков не получается, но для меня пол совсем неважен. Главное, в моём животе частица Андрея. По крайней мере, я запрещаю себе и кому-либо думать по-другому.
— Дрон всегда хотел сына, — Давид накрывает мою кисть своей и слегка сжимает пальцами. В его голосе проскальзывают хриплые нотки, говорящие о волнение. — И полную семью для него.
Старательно пропуская мимо последнее дополнение, чтобы не разрыдаться при посторонних. Жёсткая кушетка в медицинском кабинете не самое лучшее место для нескончаемых слёз и соплей.
Давид рядом, как и обещал Андрею. Сидит на стуле со слишком прямой спиной и боится пошевелиться. По напряжённому выражению лица можно заподозрить в нём обеспокоенного отца, ожидающего первенца, но и я, и он знаем, что Анжиев просто выполняет клятву, данную Дрону. Подозреваю, все парни в отряде повесят на батю свои долги.
Вчера, после его признания, у меня не было сил пояснять вложенный им в произнесённое смысл, а сегодня я просто боюсь затрагивать такую отвратительную тему. Никогда не любила обстоятельств с двойным дном, предпочитая уточнять глубину перед подготовкой к прыжку.
— Не всегда сбывается желаемое, — выдёргиваю руку и тянусь к бумажным салфеткам, чтобы вытереть мерзкий гель с живота.
Мне неприятно приводить себя в порядок при Анжиеве. Неприятно делить с ним интимный момент знакомства с ребёнком. Неприятно видеть, что узист считает его отцом малыша. Я осознаю силы, вложенные Давидом в мою свободу и в моё пребывание здесь, подозреваю, что ему пришлось поставить на кон свою карьеру и целостность отряда, лишь бы вытащить меня из песков и вернуть домой невредимой, но сократившаяся между нами дистанция пугает и напрягает.
— Иногда желания приходится пересматривать и изменять, — ровно и спокойно кроет мой выпад Давид, терпеливо ожидая, пока я подтяну и упакуюсь в брюки. — Только от нас зависит конечная точка возможного. Нужно просто брать в расчёт обстоятельства.
— Сейчас от меня зависит лишь память. Сколько ещё вот здесь, — похлопываю себя ладонью по груди в области сердца, — я буду хранить наши с Андреем воспоминания.
Анжиев привычно морщится, кивает врачу и открывает дверь, пропуская меня в, кажется, бесконечный коридор. Мы проводим чуть больше часа в стенах клиники — анализы, приём по обходному листу.