– Вы похожи на Мэри Ричардс,[15] – заметила красавица продавщица.
– А кто это такая?
– Что вы, милая, неужели не смотрели «Шоу Мэри Тайлер Мур»?
– Боюсь, этот фильм сняли еще до моего рождения, – сказала я, краснея. – Но все равно спасибо. Я рада, что похожа на нее.
Продавщица взбила парик и подкрутила концы для пущего эффекта. Я запустила пальцы в волосы, словно они были мои собственные, но в зеркале этот жест выглядел явно фальшиво. Я повторила попытку, и на этот раз получилось более естественно.
Я не могла оторвать глаз от себя преображенной. Я себе страшно нравилась. Я ощущала себя великолепной, значимой, способной покорить мир. Потом я вспомнила о цене.
– Можете снять его, – сказала я.
Продавщица с усмешкой сняла парик и надела его на голову манекена. Не оглядываясь, я потащилась вниз по лестнице.
Выйдя из магазина, я заметила на той стороне улицы банкомат. И вдруг в голове у меня зазвучал голос Робина Уильямса,[16] произнесший: «Сагре diem».[17] Единственный, кто мне понравился в фильме «Общество мертвых поэтов», это его герой – молодой шустрый умник, цитирующий Горация.
А что, эти слова и сейчас вполне актуальны. Я бросила взгляд на выставленный в витрине парик, потом на банкомат на другой стороне улицы и вот – поймала момент.
Красивая продавщица явно обрадовалась, услышав, что я покупаю парик. Она наверняка получит неплохие проценты. Девушка немного подровняла парик и сказала:
– Если вам выщипать брови, будет еще лучше. Потом собралась упаковать покупку в пластиковый мешок.
– Не надо, – сказала я. – Надену его прямо сейчас.
Выйдя на улицу, я ощутила себя совсем другой женщиной. Мужчины оборачивались и глазели на меня. Не знаю уж, я ли им так приглянулась или их любопытство вызывал парик – это не имело значения. Главное, что они на меня смотрели.
Вернувшись домой из магазина, я помчалась к себе в комнату и открыла платяной шкаф. Я не сомневалась, стоит надевать парик на свидание или нет; похоже, такого рода прибамбасы Джеймсу должны нравиться. Но мне нужно было подыскать к нему платье: нечто пикантное и в то же время сдержанное. Изысканно-сексуальное, а не вульгарно-сексуальное. Я переворошила всю одежду, пока не наткнулась на чисто белое платье.
Это было платье-халатик медсестры, которое я купила для празднования Хэллоуина на предпоследнем курсе колледжа. Я раскопала его в отделе униформ в Армии спасения Провиденса, пользующейся славой центра моды западного мира. Вернувшись в общежитие, я укоротила его настолько, что платье едва прикрывало зад, а потом отправилась в нем на вечеринку. Весь вечер на меня так и сыпались комплименты. Создавалось впечатление ожившего порнофильма. А Джеймс был весьма порнографическим мужчиной.
После ужина я приняла душ, выщипала брови, обесцветила усики и подкрасила губы, после чего облачилась в платье, парик, а также коричневые туфли на платформе. Накинула на себя шерстяное полупальто, сунула рассказы в сумку-чемоданчик из искусственной крокодиловой кожи и направилась к входной двери. Из кухни вышла мама.
– Что ты сделала с волосами?
– Это парик, – ответила я.
– Лео! Зак! Идите-ка посмотрите!
Папа и брат показались из комнаты Зака, где они бороздили волны Интернета.
– О господи, – только и сказал папа.
– Они не настоящие! – пояснила мама. – Это парик!
– Ты похожа на хасидскую женщину, – заметил Зак.
– Я пытаюсь походить на Мэри Ричарде.
– Ты не похожа на Мэри! – засмеялся папа. – Ты больше смахиваешь на персонаж из «Скрипача на крыше».[18] Как поживаешь, Хава? Почему ноги не прикрыты?
Мама засмеялась и Зак тоже, а потом все трое хором запели: «Восход, закат».[19]
– Отвяжитесь от меня! – выпалила я и выскочила, хлопнув дверью. Мне было немного стыдно за свою грубую выходку, но до чего же обидно шикарно разодеться и выслушивать замечания придирчивых родичей.
Выйдя из метро, я остановилась у газетного киоска, чтобы купить пачку сигарет «Америкэн спирит», если верить рекламе, натуральных, без добавок. Мне всегда казалось, что рекламировать их нужно так: «Они тебя убьют, но медленно». На самом деле я не люблю курить, зато мне нравится, как я выгляжу с сигаретой в руке. Я покупаю сигареты, когда мне хочется выглядеть сексуальной или пресытившейся жизнью женщиной, и, выкурив одну или две, выбрасываю пачку.
Я закурила сигарету, подошла к бару и, заглянув через стекло, сложила ладони чашечкой, чтобы отыскать глазами Джеймса. Он сидел у самого окна, потягивая из стакана пиво. Я толчком открыла дверь и картинно замерла в дверном проеме, опершись о косяк рукой с сигаретой, а другую, уперев в бедро. Взглянув на него в упор, я сказала:
– Я не курильщица, просто мне попалась такая роль на телевидении.
Джеймс поднял голову и улыбнулся. Его примеру последовали некоторые постоянные посетители бара. Это меня слегка смутило, но я полагала, что момент упускать нельзя.
Я не спеша приблизилась к нему самой своей сексуальной походкой, стараясь не споткнуться на платформах и радуясь в душе тому, что надела поддерживающие форму колготки.
– Потрясный парик, – сказал Джеймс.
– Как ты догадался, что это парик?
– Он криво надет. Видно линию волос.
Я натянула парик поглубже.
– Что будешь пить?
Я уже собралась было заказать себе пиво, но подумала, что это прозвучит неженственно, и поэтому вместо этого сказала:
– Неплохо бы коктейль из виски с лимонным соком и фруктами!
Я никогда не пробовала его раньше, но почему-то решила, что именно такой коктейль могла бы заказать одинокая легкомысленная женщина.
Джеймс подозвал бармена.
– Я не готовлю таких коктейлей, – грубовато произнес тот, взглянув на меня. – Могу предложить просто виски с лимоном.
Я вдруг поняла, что совершила faux pas:[20] этот коктейль – явно буржуазный напиток, а бар не походил на буржуазный. На полу были насыпаны опилки, в глубине зала стояло несколько шатких столиков, а среди посетителей попадались лишь потрепанные пожилые мужчины.
– Заказывай два пива, – промямлила я.
Бармен принес пиво, и мы с Джеймсом пошли к столику в глубине зала.
– Помочь тебе снять пальто? – спросил он.
– Конечно. Какие у тебя прекрасные манеры.
– Не такой уж я альтруист, как ты полагаешь, – сказал Джеймс, подхватывая пальто с моих плеч. – Знаешь, откуда пошел обычай помогать женщине снять пальто?
– Нет.
– Все дело в том, что мужчине всегда хочется потереться о женский зад. Тривиальная маскировка извечного желания.
Я ждала, что он сейчас прижмется ко мне, но Джеймс просто снял с меня пальто и сел напротив.
– Принесла рассказы? – спросил он.
– Да.
– Может, прочтешь какой-нибудь?
Я потянулась к сумке и извлекла из нее рассказ «Как сделать все возможное для съемок фильма». Джеймс встал из-за стола и уселся рядом со мной.
– Зачем ты пересел? – спросила я.
– Потому что хочу наблюдать за тобой сбоку. Если захочешь взглянуть на меня, тебе придется смотреть через плечо. По-моему, очень сексуально, когда женщина смотрит на тебя через плечо. Ты замечала когда-нибудь, что именно в этом ракурсе снимают женщин для рекламы модной одежды?
– Нет, не замечала.
– Причина в том, что именно этим особым взглядом смотрели наши предки, когда они еще стояли на четвереньках и совокуплялись сзади.
Джеймс показался мне в этот момент явно невменяемым, а меня обычно интересуют лишь парни с небольшими странностями.
Я уставилась в свои бумажки.
– «Впервые я встретилась с Митчелом Соренсеном на съемках дипломного фильма Нью-Йоркского университета, в которых мы оба участвовали. Фильм рассказывал о нежной дружбе юной девушки со школьным уборщиком…»
Я продолжала читать, а Джеймс пристально меня разглядывал. Если я поднимала руку, чтобы поправить парик, он впивался в нее взглядом. Если облизывала губы, когда у меня пересыхало во рту, он пялился на мой язык. Он изучал меня, как ветеринар подопытных животных.