— Я смотрю вы наслышаны о моих вкусах, — также фальшиво улыбаясь, прохрипел мужчина. И тут его масляный взгляд прошёлся по моей фигуре. Задерживаясь в самых интересных местах. От чего я вся съёжилась, а по телу пробежал холодный озноб, передергивая как от удара током. Меньше всего мне сейчас хотелось внимания этого скользкого типа.
— О-о какая малышка! Стас, представь мне свою прекрасную спутницу, — услышала я неприятный скрипучий голос. — Это твой эскорт? М-м-м, конфетка. Дашь номер компании что тебя обслуживала?
Я медленно повела полный негодования взгляд в сторону говорящего. В этот момент мягкое вино показалось жутко приторным. И я еле проглотила, только что сделанный мною глоток. Корецкий на его слова лишь громко расхохотался.
— А-ха-ха, нет это моя собственность, игрушка так сказать, — от его слов я моментально вспыхнула. Досада со смесью злости обожгла и так разгорячённую алкоголем кровь. Обдавая щеки жаром. — «Да как он смеет!», — пронеслось в голове. Его слова выбили почву из под ног, моментально отрезвляя, возвращая на землю. Буквально втаптывая в холодную плитку, начищенного до блеска паркета.
Невероятным усилием воли я сдерживала себя, чтобы не вскочить и не вылить в лицо Корецкого содержимое бокала. И лишь дрожащими от гнева пальцами, поставила его на стол. Подальше от греха. А то я же могу. Во мне уже было достаточное количество алкоголя, для совершения отчаянных и необдуманных поступков.
— Прошу прощения, — обратилась я к сидящим мужчинам. Голос дрогнул, но я старалась держаться как можно достойнее. — Я вообще-то сижу здесь и всё слышу, — прошипела буравя Стаса глазами. Тот, мельком на меня взглянув, даже ухом не повел, продолжая мило беседовать с лощеным гостем. Который так и продолжал облапывать меня своим похабным взглядом. Во всю пасть скалясь искусственными венирами.
Я внимательнее присмотрелась к горю кавалеру. Худосочный лощеный, лысый мужичек. Блеклые глаза-щёлки пронизывали вымораживающим холодом. Тонкие губы, были искривлены в фальшивой улыбке. На лоснящемся от пота лице, казалось не было ни одной настоящей эмоции, сплошная маска из деланого добродушия. Он то и дело, разговаривая с Корецким, кидал на меня похабные взгляды, облизывая свои тонкие губы.
При виде всей этой картины меня резко замутило. А голова пошла кругом, взрывая перед глазами калейдоскоп разноцветных пятен.
Я плохо слышала о чём Корецкий с ним договаривался. Но воспалённый воображением слух, уловил слова — «продажа» и «отработка». И вдруг меня повело. Мой затуманенный алкоголем мозг, начал вырисовывать невероятно жуткие картины происходящего.
«А что если Корецкий решит продать меня этому старикашке? Я ведь для него только вещь, безмолвная раба». Меня уже во всю колотило от негодования. Желание что-нибудь сделать давило на мозг, взывая к действию мою неугомонную натуру. Нужно было себя успокоить, как-то обуздать разыгравшейся нервы. Умыться хотя бы холодной водой и попытаться выдохнуть. Может всё на самом деле не так страшно, как я себе нарисовала. Нужно, нужно успокоиться. Иначе неровен час я выйду из себя, и тогда держите меня семеро. Первым пострадает лощенная морда лысого, и плевать на последствия.
Мой взгляд скользнул по напряженному Нату. Тот тоже был увлечён беседой со старым развратником. И я решила, что это хорошая возможность незамедлительно ретироваться в уборную. Пользуясь тем, что на меня не смотрят, медленно привстала намереваясь как можно быстрее затеряться в толпе. Но как только я сделала один не смелый шаг в сторону лестницы. В туже секунду, мужчины не сговариваясь все втроём обернулись в мою сторону.
— Арина, ты куда?! — рыкнул Корецкий. Взгляд Стаса вспыхнул искрясь беспокойством.
— Плохо себя чувствую, — тихо выдохнула. Я ничего не нашла лучше, как сказать правду. — Можно мне отлучиться в дамскую комнату? — голос опустился до хрипоты. Выдавая плохо сдерживаемое волнение и ярость. Что сейчас буквально бурлила во мне, кипящей лавой.
— Натаниэль, проводи, — скомандовал Корецкий. И отвернувшись, невозмутимо продолжил беседу с лысым извращугой.
Это ещё больше взбесило, заставляя сцепить пальцы до побелевших костяшек. Но почему меня так раздражает его усиленное игнорирование. Ну конечно, я ведь только пустое место, вещь, лишь часть его неотразимого образа. Так сказать огранка, его царственной персоны.