Улыбнувшись, я встаю между ребятами, мама нас фотографирует.
– Пришлите мне фотку, – просит Трей.
– Конечно, – говорит мама, отправляя ему снимок. Да, у родителей в контактах есть номер моего парня.
Вик чуть заметно качает головой. Он не понимает, почему у Трея такие хорошие отношения с моими родителями и как вообще такое возможно. Вик из тех ребят, которые по возможности избегают общения с родителями.
Через десять минут мы подъезжаем к школе, входим в здание и присоединяемся к другим ученикам в крыле для старшеклассников. Все наши друзья уже здесь. Дерек и Эштин не отрываясь смотрят друг другу в глаза, будто хотят заглянуть в душу. Бри поправляет прическу – ей надо выглядеть лучше чем безупречно. Джет в центре внимания всех свободных девчонок. Для него это обычное дело, особенно с тех пор, как он начал подрабатывать моделью и его фото стали появляться в журналах и в магазинах. Прямо настоящая фремонтская знаменитость.
Трей, не отходивший от меня все это время, вдруг получает сообщение. Он поворачивает экран так, чтобы мне не было видно. Такое чувство, будто он что-то скрывает.
– Я сейчас, – говорит он.
– Ты куда? Что случилось? Кто написал?
Брр! Понимаю, что веду себя как приставучая недоверчивая девушка. Неделей раньше, когда мы где-то тусовались, он постоянно с кем-то переписывался. Сказал сначала, что с двоюродным братом, а потом что с сестрой. Тогда я не стала задавать вопросов, но сейчас у меня такое чувство, будто между нами выросла стена.
– Это папа, – объясняет Трей. – Он просит позвонить. Я сейчас. – Он чмокает меня в губы. – Люблю тебя.
– Я тебя тоже, – на автомате отвечаю я.
Он отходит, я смотрю ему вслед, и меня охватывает гнетущее чувство. Обернувшись, я замечаю Кэссиди Ричардс, она идет к Вику, чей шкафчик рядом с моим. Она теребит концы своих длинных вьющихся светлых волос и облизывает губы. Очевидно, старается привлечь внимание Вика, но он не поддается.
– Вик, привет, – игриво говорит Кэссиди.
– Чего тебе? – отвечает он.
Кэссиди в той же группе чирлидинга, что и я, и при каждой удобной возможности выспрашивает про Вика. Я украшаю свой шкафчик, стараясь не вникать в их разговор. Это дается мне нелегко: все происходит прямо перед моим носом.
– Я слышала, ты вчера в драку ввязался, – обвинительным тоном говорит Кэссиди. – Из-за Хизер Грейвз. Теперь тебе она нравится?
Закрыв шкафчик, Вик спрашивает:
– Тебе делать нечего?
Кэссиди ставит руки на бедра:
– А что, спросить нельзя?
– Нет.
– Ну и ладно. – Она недовольно пыхтит. – Я просто хотела разговор поддержать.
– Ты хотела пустить сплетню, – отвечает Вик.
Недовольная Кэссиди уходит, Вик с досадой качает головой.
Я вешаю в шкафчик зеркальце, фотографии друзей и вырезки из журналов. Вик наблюдает за мной.
– Что? – спрашиваю я, когда он опять качает головой.
Вик указывает на фотографии.
– Зачем украшать шкафчик?
– Фото друзей и картинки с тем, что мне нравится, вызывают у меня улыбку. – Я указываю на его неизменное стоическое выражение лица. – Тебе самому стоит попробовать. Улыбаться, знаешь ли, полезно для здоровья.
Его губы вытягиваются в прямую линию, когда он замечает в другом конце коридора Кэссиди, сплетничающую с подружками.
– Может, мне нечему улыбаться.
– Да ладно тебе, Вик. У каждого есть чему улыбаться.
– Это у тебя есть, Моника. А у меня нет.
Если бы он только знал!.. Он прислоняется к шкафчику, но тут подходит Брендон Баттер.
– М-м, Вик… хм… жаль, что мне приходится это сообщать, но твою сестру видели с Люком Хэндлером. Они шли в крыло «H».
Вик начинает бормотать ругательства. Если бы это услышали учителя, то его сразу бы отправили в кабинет директора.
Люк Хэндлер старается подцепить как можно больше девчонок, это все знают. А еще у него привычка выкладывать в сеть фотки, на которых он со всеми этими девчонками целуется. Это чтобы тешить самолюбие и поддерживать статус плейбоя. Он до совершенства отточил навык убеждать каждую из девушек в том, что она в отличие от своих предшественниц сможет сделать из него преданного моногамного парня. Когда быстротечные отношения заканчиваются, Люк по-прежнему жеребец, а девчонки остаются с испорченной репутацией.
Выражение Вика из стоического превращается в жуткое.
– Улыбнусь, когда надеру задницу Люку Хэндлеру, – говорит он и убегает по коридору в сторону крыла «H».
– Не нарывайся на неприятности, – кричу я вслед, хоть и знаю, что Вик неприятностей не боится.
Кто бы объяснил Виктору Салазару, что драки не должны вызывать улыбку? Ни при каких условиях.