Всю дорогу по лабиринту длинных пустынных коридоров Деку не переставал о чём-то трещать с начальником охраны, который их сопровождал. Он расспрашивал о системе видеонаблюдения, о каких-то безумно навороченных датчиках, определяющих даже мысль заключённого применить причуду, о пулемётах и прочих мерах безопасности тюрьмы.
Кацуки слушал их вполуха, больше пытаясь собраться с мыслями и настроиться на предстоящий разговор. Что он скажет Тоге? Как определит, что она – это она? Как выведет её на помощь следствию? С такой тяжёлой головой придумать хитроумную многоходовую схему было сложно. До дыма из ушей как сложно.
В комнате для посетителей было на удивление пусто. Всего два человека: один сидел возле компьютера, на монитор которого выводились все изображения с камер и данные с датчиков, расположенных по ту сторону толстого непробиваемого стекла; а другой стоял у входа с автоматом. Конечно, пользы от него было бы куда больше, находись он вместе с заключённой, но видимо даже в таком расположении охраны был какой-то свой особый смысл.
Уверенным шагом Кацуки приблизился к стеклу, где располагался микрофон, и наконец-то увидел её. На стуле, прикованная кандалами, блокирующими причуду, сидела она – Химико Тога. Обритая налысо, в оранжевой робе, как у заключённых в обычных тюрьмах, хотя по-хорошему должна была быть в смирительной рубашке. И почему начальник тюрьмы решил сделать исключение для неё?
– Малыш Кацуки! – раздался её звонкий голос. – Я знаю, что это ты пришёл ко мне!
Внутри всё похолодело. Волосы на затылке встали дыбом, а язык прилип к нёбу. Откуда она узнала, что это он стоит у микрофона? Стекло же вроде непроницаемое, он сам это слышал из уст начальника охраны. Да и микрофон был выключен, она не могла услышать никого в этой комнате.
– Каччан! Ты в порядке? – рядом с ухом раздался голос Деку, а затем его ладонь легла ему на плечо. – Отпусти микрофон, пожалуйста, ты его сломаешь.
– Откуда… – прохрипел Кацуки. – Откуда она знает, что это я здесь?
– Не знаю, – Деку захлопал глазами. – И правда, откуда?
– Она не знает, кто будет вести допрос, – спокойным ровным голосом сказал начальник охраны. – Мы не предупреждаем заключённых об их посетителях. Скажу только, что всё то время, что она здесь находится, она постоянно повторяет, что вы придёте к ней, мистер Бакуго.
Кацуки скривился. Эта сумасшедшая точно его в могилу сведёт. Он уже успел подзабыть, какой жуткой она могла быть. Если бы не его упорство почти год назад, он никогда в жизни её бы не поймал, и она до сих пор наводила бы ужас на весь Мусутафу.
– Ты наконец-то пришёл продолжить нашу игру, малыш Кацуки! – не унималась за стеклом Тога.
– Я тебе не малыш, чокнутая! – не выдержав, зло ответил он в микрофон.
– Это всё-таки ты! Ты пришёл! – радостно залепетала Тога и довольно зажмурилась.
– Почему ты ждала меня? – всё ещё настороженно поглядывая на девушку, спросил Кацуки.
Она жутко захихикала, как всегда делала это раньше, и посмотрела на него через стекло. Её взгляд, пронизывающий до костей даже через преграду, заставил его застыть на месте от чувства неконтролируемой тревоги.
– Потому что твоё место здесь, малыш Кацуки, со мной, по эту сторону стекла. Я ждала тебя целую вечность, и вот, ты пришёл.
Горло сдавил спазм, и Кацуки прохрипел в микрофон, едва контролируя свой голос:
– Мы не виделись меньше года.
– Ах! Как долго тянется время в этой клетке... Здесь так скучно!
– Так и должно быть, когда ты сидишь в тюрьме за убийства, – процедил вмиг обозлившийся Кацуки. – Тебе повезло, что смертная казнь давно под запретом в нашей стране.
Но Тога, казалось, совсем его не слушала. Она раскачивалась из стороны в сторону и довольно улыбалась, будто это совсем не она была прикована к стулу в комнате для допросов.
– О, малыш Кацуки, а помнишь, как нам хорошо было вместе? – сделав акцент на последнем слове, она мечтательно закатила глаза и облизнула губы. – Твой вкус всё ещё у меня на языке.