– И что это, мать твою, значит? – спросил он, сам не зная, кому адресован вопрос.
Какого чёрта трусы мёртвой Хагакуре оказались у него под дверью, да ещё и в подарочной упаковке, и что за «ты только мой»? В голове возникло сразу две версии. Первая – коробку отправила сама Хагакуре, когда была ещё жива. Вторая – маньяк играл с ним и явно не собирался останавливаться на этом.
Немного подумав, Кацуки понял, что версия у него всё-таки одна. Хагакуре ведь не стала бы ничего отправлять ему, не замани её в город маньяк. Значит, всё это с самого начала было нацелено на то, чтобы Кацуки попал в гущу событий и клюнул на все эти детали. Что ж. Он действительно клюнул.
В кармане завибрировал телефон. Кацуки достал его и увидел номер Мины. Похоже, она не собиралась от него отставать. Раздражённо выдохнув, он скинул вызов и написал ответное смс, что скоро будет. Ещё раз глянул на «подарок» от маньяка и, махнув рукой, решил, что разберётся со всем этим завтра. Ведь если он сейчас же не напьётся до невменяемого состояния, то начнут хрустеть чужие шеи.
***
Через час, сидя за барной стойкой, он уже и не помнил толком, что его так разозлило после сна, и почему он не хотел сюда приходить. Рядом что-то увлечённо болтала Мина, периодически отпивая кислотно-яркий коктейль из треугольного стакана. Кажется, она о чём-то спрашивала, но простых кивков в ответ ей вполне хватало, поэтому Кацуки даже не пытался вникнуть в суть их «беседы». Сейчас его внимание занимали совершенно другие вещи.
Возле сцены в компании Денки, Эйджиро и Цую энергично танцевала Очако. Она подпрыгивала, и волосы её взметались вверх, после чего падали обратно, обрамляя идеальное, круглое лицо. Она то улыбалась, то, широко открывая рот, подпевала песням Кьёки. Она притягивала к себе его взгляд, его мысли, его волю.
Кацуки не мог оторваться.
Будто сверхмассивная чёрная дыра, Очако тянула его к себе, и он поддавался её притяжению, зная, что это его уничтожит. Ещё в начале вечера он, совершенно ни о чём не жалея, коснулся её головы в знак приветствия; задел её ладонь, передавая коктейль; перекинулся парой фраз о жизни, чувствуя, как яд одиночества отравляет его самого изнутри.
Заливая в себя одну за другой виски-колу, Кацуки надеялся избавиться хотя бы на ближайшие несколько часов от чувства тревоги, ненависти к себе и навязчивых мыслей о новом личном враге. Получалось это из рук вон плохо, но он не сдавался. Увеличил долю алкоголя в коктейле и в итоге перешёл на чистый виски. Поесть он так и не успел, поэтому тактика сработала на ура.
Когда перед глазами начало слегка плыть, он радостно осознал, что напился до нужного состояния, и даже позволил себе криво улыбнуться, когда к ним с Миной присоединилась Кьёка. Подруга хлопнула его по плечу и села на соседний высокий стул.
– Я всё видела, – обиженно сказала она. – Что за неуважение к вокалисту.
– Ты о чём? – не понял Кацуки, всматриваясь в лицо подруги.
– Она про Очако, – вклинилась в разговор Мина. – Ты в ней дырку чуть не просверлил. Угу. Держи, дорогая, я тебе заказала.
Мина проворно подвинула Кьёке стакан с огромным куском льда и чем-то алкогольным. Кацуки вдруг почувствовал себя, как на одной из их девчачьих посиделок, на которые он дал себе зарок больше никогда не приходить. Хотя справедливости ради, он и на других появлялся не по своей воле: подруги обманом заманивали его, спаивали, а после устраивали допрос с пристрастием похлеще, чем у детектива в полицейском участке. Они знали о нём уже практически всё, что он хотел бы навсегда забыть или скрыть. И единственное, что ему пока ещё удалось сохранить в секрете – это отношения с Хагакуре.
– Не было такого, – проворчал Кацуки, слишком медленно соображая, куда бы перевести тему.
– Какая же она счастливая, – чуть ли не пропела Мина и покачала головой. – Как ей повезло с женихом.
Кацуки скрипнул зубами. Ему совсем не нравилось, в какое русло перетекла их беседа. Да и к чему Мина завела эту тему? Откуда такая радость замужеству? Ведь ни у неё, ни у Кьёки замужняя жизнь не сложилась. Что Эйджиро, что Денки оказались теми ещё придурками, с которыми невозможно было строить семью, о чём он знал даже больше, чем хотел. Подруги оказались более болтливы, чем друзья, выдавая все минусы семейной жизни и совместного быта.