3
Далее был обычный семинар. Типичный для Илья Григорьевича, но не типичный для Аллы Игоревны. При всем моем уважении к преподавательнице, ей все же не хватало дара заинтересовать, увлечь, зацепить – зато все это с лихвой сейчас компенсировал он. Впервые мне было интересно на генетике.
Пара закончилась. Все потянулись к выходу. Я специально копошилась дольше обычного, и дождавшись, наконец, когда все уйдут, подошла к столу Игнатьева:
– Это была замечательная пара, – тихо сказала я.
– И ты, как всегда, замечательно себя на ней проявила, – похвалил меня он.
Я смущенно улыбнулась.
– Мира, что-то случилось? – вдруг спросил меня он. – Ты выглядела расстроенной, тебя кто-то обидел?
Я смешалась:
– Н-нет, все в порядке. Честно.
Он сощурился.
– Мира, с тех пор, как ты сюда приехала, ты изменилась. Там, в Чарушино, ты была жизнерадостной, общительной, веселой. Здесь же ты как будто… закрылась. Как устрица в раковину – ххоп! И нет тебя. Все время одна, все развлечения мимо. Так нельзя. Ты молода, наслаждайся студенческой жизнью, пока можешь. Это самое лучшее время в жизни каждого человека.
Я бросила на него недоверчивый взгляд.
– Тебе нужно больше общаться с другими людьми, – строго добавил он. – Скажи, ты завела себе тут друзей?
– Да, – обрадовалась я, – я дружу с Машей Зиминой.
– Не помню такую.
– Она с другого университета, учится там на операторском факультете, хочет стать известным блогером. У нее уже даже свой канал есть.
– Ладно, как-нибудь нас с ней познакомишь.
Я закивала как китайский болванчик.
– У меня через пять минут пара в другом корпусе, – сказал Илья Григорьевич, – я пошел. Но, Мира, если у тебя возникнут проблемы или кто-то посмеет тебя обидеть, сразу обращайся ко мне, поняла?
Я прочистила горло: мне требовалось время, чтобы убрать все обожание из своих глаз.
– Хорошо, – кивнула я.
Я прекрасно знала, что я никогда не прибегу к нему жаловаться – но ему это знать было вовсе не обязательно.
– Увидимся, – ласково улыбнулся мне на прощание преподаватель и ушел.
А я осталась унимать свое грозящее выскочить из груди сердце.
В комнате общежития больше никого не было. В отличие от меня, мои соседки внимали завету Ильи Григорьевича и весело проводили время после занятий. У меня не было такой роскоши, как позволить себе веселиться за счет своих опекунов, поэтому, наскоро перекусив, я побежала в «Тилли-Вилли».
«Тилли-Вилли» – это семейное кафе, в котором я подрабатываю официанткой. У меня пока нет стипендии – ее можно будет получить только после первой сессии, а я мечу на повышенную, – и брать деньги у бабушки с дедушкой, живущих на одну пенсию и свой огород, я не могу. К счастью, мне удалось устроиться в забегаловке, и пусть работа довольно тяжелая, она все же дает мне немного средств для того, чтобы выживать в большом городе.
Кстати, именно здесь я и познакомилась с Машей. Она делала обзоры на кафе и зашла к нам.
– Следи за «проклятым» столиком, – напутствовала меня перед уходом Рита, – там этот мелкий негодяй уже три раза опрокинул стакан с соком, а родители только сидят и ржут. Ненавижу!
Я заверила ее, что за всем прослежу, и подхватила поднос.
«Проклятым» столиком мы называли столик под номером четыре, потому что за ним каждый раз что-то происходило: то на него проливали суп, то оставшиеся без присмотра родителей дети расцарапывали приборами всю столешницу или лепили на него жвачки, то за ним разбивали тарелки. Складывалось такое впечатление, что посади туда абсолютно нормального человека – и спустя пять минут он тоже поддастся проклятью столика и начнет вытворять всякую дичь.
Вот и сейчас ребенок за четвертым столиком еще два раза опрокинул стакан с соком, засунул цветные карандаши в миску с мороженым, раскидал спагетти по полу и выплеснул весь перец из солонки, причем сделал это с таким размахом, что расчихались даже соседние столики.
К концу смены я была выжата как лимон, и к общежитию плелась уже, едва переставляя ноги.
А в комнате меня ждал неприятный сюрприз: все мои соседки были там и теперь шумно проводили время за совместным просмотром какого-то фильма. Прекрасно понимая, что мои просьбы вести себя потише не подействуют, я прихватила бутерброд и ушла к старосте этажа просить ключ от кинозала.
Кинозал – это та же самая комната, просто со стульями и стареньким телевизором. Поскольку у каждого студента есть свои ноутбуки, то этот кинозал не пользуется популярностью.
И единственный его постоянный посетитель – это я. Там я могу спокойно делать уроки и готовиться к парам. Жаль только, что ключ надо вернуть старосте до десяти, иначе бы я прямо там и ночевала: мои соседки часто ложились спать поздно, и я, жутко устававшая за день из-за учебы и работы, никак не могла полноценно выспаться.