Отселить Машу было бы правильно и логично. Особенно если вспомнить прошлый вечер, когда я получил ее сообщение, что можно ее не ждать. Вроде и знакомы мало, и ведет она себя как типичная девочка-студентка, но не признавать очевидное я не могу — зацепила.
Зацепила так, что чуть драку в клубе не устроил, когда увидел, как Маша обжимается с каким-то молокососом. Даже имя его запомнил — Стас. Только драк в клубах мне не хватало. И ночевок в одной кровати.
Но не смог отказать ведь.
И чем зацепила-то? Красивая — да, но красивых много. Умная? Не факт.
Чертова химия. Такая, что половину ночи не спал. Тянуло разбудить Машу, и попросить доказать, какая она взрослая.
— Я могу поселить ее у себя. Зачем девочке жить с двумя мужиками? Это как-то неприлично.
— Тебя Маша не знает, Лен. Да и не с самой лучшей стороны ты себя показала, — напомнил я ей про ее «приветствие». — Только не отпирайся, ок? Не первый год на свете живу, и посыл мне ясен.
— Ладно, признаю, не сдержалась. Но меня можно понять!
— Можно. Только спрячь коготки, и Машу не обижай больше.
— Снова защищаешь ее? — зашипела Лена, затем прикрыла глаза, успокаиваясь. — Ладно, черт, прости. Просто я ожидала увидеть одно, а увидела другое. Я подружусь с девочкой, она правда милая. К тому же, она дочка дяди Вани, а это уже много значит. Только…
Лена замолчала.
— Что? — поторопил я ее.
— Тебе не кажется, что она… ну, что она могла в тебя влюбиться? Смотрела на меня как на врага. Как на соперницу, — пояснила Лена.
Я закатил глаза на это.
— Глупости.
— А вот я так не думаю, и ты — глупец, если ничего не понимаешь.
— Я понимаю, что мог понравиться Маше. Ей двадцать лет, в таком возрасте почти все нравятся. Сегодня — я, завтра — молодой преподаватель, послезавтра — голливудский актер. Но не стоит воспринимать это серьезно.
Вспомнить хотя бы самого себя в Машином возрасте. Каждая более-менее симпатичная девчонка вызывала определенные желания, только это ни разу не любовь была. У нас в семье с любовью вообще туго: мать за отца ради денег вышла, отец женился из-за того, что мама забеременела. Как только она заболела, он с чистой совестью свалил в новую семью. У меня самого были лишь одноразовые подружки, затем захотелось чего-то настоящего, и появилась Лена.
Уважение гораздо важнее любви, которая сегодня есть, а завтра ее нет.
…, а еще есть Маша.
Черт, и к чему мне это в голову пришло?!
— Ладно. Я поняла, ты прав, — буркнула Лена, и натянуто улыбнулась. — Я, как и обещала, готовлю завтрак. Садись, давай познакомимся поближе.
Обернулся, и увидел Машу. Больше не хмурится, смотрит и на Лену, и на меня спокойно и ровно. Это почему-то не нравится мне. Никакой реакции, хотя мне бы наоборот радоваться, что дурдом не ожидается.
— Спасибо, я только кофе выпью, а завтрак пусть съест Андрей, — вежливо произнесла девушка, и села за стол, чуть отодвинув стул от меня подальше.
Чтобы не быть рядом.
***
МАША
В душе я не мылась. Это больше походило на экзекуцию, и как последствие — кожу теперь стягивает. Очень уж яростно я натиралась мочалкой.
А все почему?
Потому что КАКАЯ Я К ЧЕРТУ ЗАЙКА?!
Все время подмывало забить на водные процедуры, выскочить и устроить разнос. Такой, что в пору полицию было бы вызывать. Эта блонди меня унизила, а Антон даже голову не повернул. Даже не поправил ее!
Мужичье и солдафон!
Но хорошо, что я не поддалась дури, коей у меня с избытком, и отыгралась на своей несчастной коже. Хоть не опозорилась. А то выбежала бы и разверещалась, как ополоумевшая болонка — стыда бы потом не обралась.
Нет уж! Присмотреться надо, и понять — а имею ли я вообще право? Может, там любовь неземная, а тут я с навязчивыми претензиями.
Вот только жаль я этой Лене не ответила. Обычно-то я бойкая на язык, а тут вдруг язык в одно место засунула, зато сейчас приходят остроумные ответы. Почему не сразу-то?!
— Нет, это мы отложим. И ругаться не будем, — заставила себя улыбнуться раскрасневшемуся отражению в зеркале. — Никакого хамства и агрессии, Маша.
По крайней мере, так долго, как смогу выдержать. Вот он — мой путь самурая.
Из душа я вышла, преисполненная злой радости, которая поутихла, стоило мне увидеть, как Антон уплетает еду, приготовленную Леной. Вот это больше всего обидело. Даже мама вспомнилась и наша семья, какой она была лет десять назад — как мама журила папу за ужины вне дома. Мне это такой глупостью казалось — пусть мужчина ест где хочет, к чему ревновать? К столовой?