— Андрей покажет потом. И не бойся, не буду я твоего брата совращать, — Маша махнула рукой, и сама открыла дверь в авто. — Андрей кого угодно сам совратит. А ты просто не мешай.
— Значит, сейчас домой?
— Домой. Ты, кстати, еще можешь успеть к Лене. Время детское, — заметила Маша.
Голос у нее ровный. Не обиженный, не нарочито-веселый. Обычный голос. Так о погоде разговаривают, как она сейчас со мной про Лену.
— Могу успеть, если захочу.
— А ты хочешь? — Маша обернулась ко мне, я как раз завел машину.
— Сейчас — нет.
Ответил я честно. Лена неплохая, и в постели с ней все хорошо. Вот только к ней сейчас мне не хочется, мне даже в отель с Машей не хочется. Просто бы прокатиться с ней в машине. Можно разговаривать, можно и молчать — без разницы. Главное, чтобы она по правую руку сидела, и я, повернув голову, мог ее профиль видеть.
— Сейчас — нет, — повторила Маша задумчиво. — Ладно. Так мы с тобой теперь, хмм, как ты говорил? Друзья, да?
— Маш, а ты не слишком ли много на себя берешь? Думаешь, я сам сейчас не понимаю, к чему ведут твои вопросы про Лену и про нашу «дружбу»? — рыкнул раздраженно.
Ненавижу, когда со мной пытаются играть, а Маша именно это сейчас и делает — играет и выводит на нужные ей эмоции.
— Уверена, что ты все понимаешь, для того и говорю. Давай так, Антон, — мягко произнесла Маша, — сейчас мы едем домой. Хочешь дружить — пожалуйста. Хочешь, чтобы я просто тихо существовала рядом — тоже не вопрос. Я могу даже на папу надавить, или занять денег или у тебя или у друзей из Тюмени, и снять квартиру. Съехать. Меня любое решение устроит. Даже обычная дружба с тобой, без шуток. Но…
Маша замялась, я прибавил скорость, и поторопил ее:
— Но?
— Но, если ты поедешь к Лене — сегодня или вообще, а потом вдруг захочешь от меня чего-то большего — ничего не будет. Либо я, либо другие. Своим я не делюсь. Дальше решай сам.
ГЛАВА 9
Дальше мы не разговаривали. Стресс, или переизбыток событий повлиял — я банально начала зевать. И Антон, как я и просила, повез меня домой.
А я ведь готова была. Там, в отцовской квартире. Вообще на все готова, главное — с Антоном. Раньше я не всякому себя целовать-то позволяла, присматривалась, ждала букетов, конфет и прочего, а сейчас чуть сама из одежды не выпрыгнула.
Но, самое интересное, мне ни капли не стыдно, и я не смущаюсь. Вот еще! Выберет Антон свою Лену — и пожалуйста, но я хоть буду знать, что предприняла хоть что-то вместо того, чтобы тихо убиваться, в подушку плакать, грустить и вздыхать.
Ничего подобного! Решит со мной быть — обрадуюсь, решит остаться с Леной — буду дальше жить. И жить буду вполне неплохо. От того, что мужчина отверг еще ни одна умная женщина не умирала. Глупые — да, слабые — да, а я устроюсь как-нибудь.
Антон остановился на парковке, я уже собралась отстегнуть ремень безопасности, но он удержал меня.
— Это все было неожиданно, но я тебя услышал.
— Я рада, что услышал.
— То есть, — Антон взялся за ремень безопасности, натянутый на моей груди, и провел по нему пальцами, — по правилам, которые ты обозначила, я не имею право на близость с Леной, пока не сделаю выбор между вами?
Ох, дать бы тебе пощечину, дорогой.
Выбор он сделает. Как в магазине, блин.
— Имеешь, Антон. Ты на все имеешь право, и с Леной спать тоже, железные трусы с ключиком я на тебя надевать не стану. Просто после этого мне твой «выбор» будет неинтересен, даже если он будет в мою пользу.
— Очень категорично. Терпеть не могу, когда меня принуждают, Маша, — Антон недобро взглянул на меня.
Я рассмеялась. Боже, он и правда на папу похож. Тот тоже всюду видел желание ограничить его, принудить, сделать за него выбор. Это либо общая мужская черта, либо проф. деформация — не ясно, но эта черта характера в хозяйстве очень неудобна.
— А я тебя принуждаю? Вроде, нет, — подарила я Антону улыбку. — Можешь вообще послать меня к чертовой матери, и сделаем вид, что ничего не произошло. И поверь — страдать, отцу жаловаться или Лене твоей я не стану. Я просто обозначила, что после определенных… хмм, телодвижений с другой женщиной, ко мне можно не приходить. В остальном можешь себя не ограничивать.
— Ясно, — процедил Антон сквозь зубы, — и сколько у меня времени на «подумать»?
— Хоть сколько. Хотя, желательно не затягивай до пенсионного возраста, ладно? А то у меня на молодость планы имеются, и планы эти весьма пикантного характера.
— Паясничаешь? Укоротить бы тебе язычок, — Антон тихо рассмеялся, еще сильнее натянув чертов ремень.