Антона вряд ли можно послать. Даже в шутку. Вдруг возьмет, и пошлется?
— Завтра наберу Денисыча, — сказал Антон.
— Ты решил поговорить про моего папу, при этом лапая меня? — я опустила глаза вниз, на свой живот, на котором сейчас расположены руки Антона. — Может, поговорим про папу как-нибудь потом?
— Как скажешь, — Антон потянул меня на себя.
Я явно почувствовала, что он уже, кхм, набрался сил. Полностью готов к очередному раунду, а я ведь думала, что ни у него, ни у меня больше нет энергии для этих танцев на простынях. Но как оторваться-то?!
— Вау, — выдохнула я, с наслаждением прижавшись разгоряченным лицом к прохладной подушке.
Антон рядом, грудь тяжело вздымается. Но лицо умиротворенное. И чертовски довольное. Да я и сама сейчас как мартовская кошка, только все портит то, что отец ведь заявится. Скоро. И мне нужно предупредить Антона, что у нас «дорогие гости» ожидаются, которых не звали.
Но я все оттягиваю этот момент. Антон ведь подорвется, выставит меня из спальни, и начнет готовиться ко встрече с папой. А я не хочу!
Я вынырнула из своих не слишком приятных мыслей из-за пристального взгляда Антона.
— Что?
— Любуюсь.
— Да ладно? Говори уже, — толкнула его локтем, и взглянула на часы.
Четыре утра.
Из столицы лететь не так уж долго, а от аэропорта ехать до Антона минут пятнадцать, если без пробок. Совсем скоро уже, времени мало, черт бы побрал это время.
— Ничего важного. Просто мысли.
— Какие?
— Почему-то я думал, что у тебя никого не было до меня, — обронил Антон.
Черт.
Черт, черт, черт.
Не хочу вспоминать об этом!
Но Антон, кажется, уловил что-то. То ли по моему лицу понял, то ли по общей атмосфере. Насторожился вдруг.
— Маша?
— Считай, пожалуйста, что ты — первый, — мрачно попросила я.
— Тебя… это добровольно было? Тебя не…
— Нет. Никто меня не насиловал. Просто считай, что ты первый, пожалуйста, потому что это почти так и есть. Не хочу сейчас об этом говорить.
— Мы поговорим об этом позже, — надавил Антон, и обнял меня.
И в кого ты такой догадливый, а? Да и как рассказывать о том, о чем вспоминать противно — о собственной тупости и лихой смелости, чуть не приведшей к катастрофе? Лучше забыть, я вполне могу с этим жить.
Переехала вот, скрылась. И все хорошо.
Почти.
На этой мысли я и заснула, а проснулась от настойчивого звонка в дверь и бурчания Андрея из коридора:
— Кого принесло, блин? Антон, — крикнул он, — ты же рано встаешь. Пробежка и прочая херня. Ну и какого черта ты спишь? Почему я должен открывать, я что, швейцар?
— Не открывай! — заорала я, подскочив на постели.
Антон дернулся, Андрей за дверью выматерился:
— Сами разбирайтесь, а я спать.
— Это папа, — прошипела я, поднимая с пола свои вещи. — Прости, забыла сказать. Он все знает, и приехал за мной.
ГЛАВА 11
Была надежда, что приехал какой-нибудь распространитель пылесосов или еще какой-то агент-надоедала, но звонки в дверь настойчивые. Настырные. Я думала, что только человеческим голосом можно передавать интонацию, но клянусь, эти звонки тоже имеют свой посыл. И это явно папа.
Злится, даже не так, он в ярости.
— Не открывай! — взмолилась я.
Забегала в панике, поднимая одежду. Выгляжу как попало… черт, да не скрыть то, чем мы всю ночь занимались. Никак не скрыть. Щеки и шея у меня красноватые, истерзанные мужской щетиной. Губы, припухшие от поцелуев — они как подушки выглядят. Засосов нет, но и того, что есть достаточно. Любой поймет при взгляде на меня, что ночка была веселая и продуктивная.
— Спокойно, — Антон придержал меня.
Я чуть не шлепнулась, надевая пижамные шортики, в которых заявилась к нему.
— Давай нас нет дома, а?
— Маш, все нормально. Я поговорю с Денисычем, это будет правильно.
— Он тебя застрелит! Уверена, что папа с собой оружие взял. Сначала тебя, потом меня, и…
— Дурочка, — перебил Антон с легкой улыбкой. — Давай, одевайся скорее, и в ванную. Там запрись, душ прими, расслабься. Все остальное я на себя беру.
Антон бесит. Почему он так спокоен?
Нет, лицо у него малость закаменело, конечно. И мышцы напряженные, но я тут бегаю в ужасе, как курица без головы, а этот стоит изваянием. И ждет, пока я оденусь. А я перед и зад путаю, топик вон надела неправильно.
А папа все звонит, и звонит.
— Он писал вчера, звонил, — торопливо объясняла я. — Я не отвечала ничего. Папа сказал, что знает про нас, вроде как соседи донесли, но что они могли видеть-то? Даже поцелуй… ну не видели они, не могли его видеть, если в бинокль за нами не следили, конечно. Может, то, что мы в квартиру нашу пришли вместе и ночью? Может, это восприняли будто мы там чем-то не тем занимаемся, а?