— Что?.. — Закончить вопрос я не успел.
Перед капотом из ниоткуда появился чёрт и побежал задом наперёд, смеясь и размахивая лапами. Он радостно подпрыгивал, выделывая в воздухе танцевальные пируэты. Хлопал в ладоши и корчил рожи.
Лена нажала на газ, с ненавистью глядя на него. Я сжал кулаки. Если его можно сбить…
Чёрт невысоко подпрыгнул, повернулся в воздухе и, пройдя сквозь лобовое стекло, шлёпнулся на заднее сиденье.
— Спасибо, шеф! — заорал он. — До Краевой за сотку домчишь? Дельце у меня там, дельце неотложное! Душу надо забрать, честно заработанную.
— Вон из моей машины, мразь! — завопила Лена, вцепившись в руль так, что захрустел пластик.
— Да ради чёрта! — хихикнул чёрт и легко выскочил обратно через стекло.
В два прыжка настиг скорую и влетел внутрь сквозь задние двери.
— Нет! — Лена врезала кулаком по клаксону. — Не смей, скотина!!!
Всё заняло не меньше часа. Без Лены я бы, наверное, и за неделю ничего не добился. Она, как ужаленная, носилась по больнице, орала на всех, трясла каждого встречного человека в халате.
Мы не знали фамилии, знали только имя и особые приметы. Но врачей в больнице было полно, и вряд ли для них пациенты с избыточным весом были невесть каким событием.
Наконец, когда мы сидели рядом на стульях, к нам подошла медсестра. Молодая аккуратная девочка, наверное, вчерашняя студентка. Сунув руки в карманы халата, спросила:
— Про Игнатьева вы спрашивали?
— Виталий? — вскинулась Лена. — Толстый?
Медсестра кивнула и, помешкав, сказала:
— Умер.
Как молотом по голове. Мы секунд десять сидели, не шевелясь и не дыша, не в силах поверить.
— Как — умер? — первым очухался я. — Вы уверены? Виталий… Степанович! — вспомнил я отчество.
— Обширный инфаркт. Мне очень жаль…
Лена молча уронила лицо в ладони. А я всё хотел что-то выяснить, всё хотел как-то оспорить безжалостный факт.
— Отчего… То есть… Что послужило причиной?
Медсестра пожала плечами:
— Люди с избыточным весом всегда в группе риска. А он, как я поняла, бегать ещё начал. Такая нагрузка…
— Так он для того и бегал, чтобы вес сбросить! — прорычала Лена, как будто медсестра была прокурором, выдвигающим обвинения.
— В таком возрасте надо было начинать с ходьбы…
— Не мог он начинать с ходьбы, — сказал я, положив руку Лене на спину. — Он должен был бежать…
Мы долго молча сидели в машине возле дома Лены. Она курила сигарету, глядя перед собой невидящим взглядом. Рука дрожала. Мои тоже дрожали, я сложил их на груди. Посмотрел на своё отражение в зеркале заднего вида… Да, теперь уже точно — седые пряди. Почему-то меня это открытие даже не взволновало. Перешёл за ту черту, когда ещё мог волноваться по пустякам.
Посмотрел на Лену. Её светло-русые волосы тоже разбавились белёсыми нитями. А ведь ей всего-то лет двадцать пять… Максимум.
— Из нас троих он был самым сильным. — Лена стряхнула пепел в выдвижную пепельницу. — Самым сильным… Как мы теперь?
Она посмотрела на меня, ожидая ответа на вопрос.
Я молчал. Вернуться на эту адскую дорожку казалось верхом идиотизма. Чего мы там добьёмся? Добежим до самого ада, где нас порвут на части легионы чертей?
— Семён. — Рука Лены коснулась моего плеча. — Он говорил: не останавливаться. Ни за что не останавливаться.
— А сам — остановился…
— Но мы — ещё нет!
— И что мы можем?
— Нас всё ещё трое. Ты разве не чувствуешь?
Я покачал головой, но это была ложь. Потому что я чувствовал. Сильнее, чем прежде, чувствовал, что когда приду туда — они будут меня ждать. Двое. Лена и Виталий.
— Слушай, — вздохнул я.
— Сливаешься, да? — с презрением сказала она, убрав руку.
— Слушай, ты где кроссовки берёшь? Как там, совсем цены буржуйские? Может, есть бюджетный вариант, типа модели «В последний путь»?
Девятый круг
Я перекрыл воду и газ, написал записку. Без лишней лирики, просто — фамилия, имя, отчество, адрес, номер телефона, с кем можно связаться. Свернул бумажку и положил в карман спортивных штанов. Застегнул молнию.
Постоял на пороге, раздумывая, не забыл ли чего. А даже если забыл — какая разница? С этими проблемами будут разбираться другие. Телефон и наушники я оставил дома, взял только ключи.