опасности. Черт, Джо готова была достать нож «бабочку» и защищаться. Умирать она
была не готова. Нет, черт, умирать – нет.
Когда бездомные перестали шуршать своими покрывалами, и послышалось тихое
сопение, Джо продолжила путь.
Обойдя дом с другой стороны, она рисковала наткнуться на хозяев, но в
сегодняшнем мире бездомные куда опаснее тех, у кого есть какой-никакой кров, хоть что-
то, что еще ценно. Джо юркнула под крыльцо, а затем рванула к следующему дому. Она
осмотрелась. Прислушалась. Дальше был ее дом. Что в нем? Кто в нем? Жива ли Сильвия
– вопросы, что мучали ее. Джо понятия не имела, к чему может прийти и что делать
дальше. Она думала лишь о том, что обязана знать, даже если знание будет стоить ей
жизни. Тогда она умрет здесь, в своем доме, рядом с сестрой. Здесь, где родители
обнимали их на ночь и укладывали в одну постель. Здесь, где царила любовь и счастье, где
отец учил вырезать ножом по дереву. Где мать рассказывала тихим голосом сказки. Но
сперва им придется изрядно попотеть, чтобы стереть ее с долбанного клочка земли.
На улице было все так же тихо. Время от времени с разных сторон доносились
чихание и кашель, но это даже на руку. Так Джо хотя бы примерно мола определить
безопасное расстояние вокруг. Теперь она не спешила. Боялась. Страх не сумел сковать ее
крепкими оковами, но стеснить движения – да. Это ему все еще было под силу. Каждый
шаг, что приближал к боковой стене дома, был осторожен, словно эта ветхая хижина могла
взорваться, если что-то пойдет не так. Она приставляла одну ногу к другой и
осматривалась, но улицы были по-прежнему пусты. Еще шаг. И еще. Тело пробивала
дрожь, мурашки пробежались по коже, а открытая рана взорвалась противной болью. Рука
висела, словно лишенная жизни, лишь подергиваясь от движений девушки. Даже избитое
лицо в ссадинах на лбу, щеке и разбитой, чуть припухшей губой дало о себе знать.
Джо прильнула спиной к стене, будто хотела слиться с ней воедино. Прислушалась.
В доме стояла тишина. Ни шуршаний, ни ругани Сильвии, а уж она-то постоянно ворчала
или громогласно мучилась от ломки. Сердце Джо в страхе затрепетало. Стены были
тонкими, почти картонными и услышать можно многое.
Было бы что…
Когда она подошла к двери, владеть своим телом в полной мере было тяжело. И все
же Джо заставила себя взять нож «бабочку» и быть готовой.
Надавив на дверь, та быстро распахнулась, сперва, открыв мир дома, а затем
закрывая его. Джо выставила руку с ножом, останавливая дверь, и вошла внутрь. Ничего,
абсолютно ничего не изменилось за время ее отсутствия. Тем утром, когда она уходила в
поля на работу, Сильвия швырнула в Джо тарелку. Та, ударившись о косяк, разлетелась в
дребезги. Осколки так и валялись рядом со входом. На столе лежал кусок недоеденного,
уже черствого хлеба, рядом стояла чашка, из которой пила Джо. В доме температура была
такой же, как и на улице, Сильвия не топила печь. Мешок с крупой, не тронутый, стоял на
месте. Джо прошла дальше, к комнате сестры, и толкнула дверь. Сильвии не было и там,
но матрац был перевернут и изорван, кровать тоже лежала на боку. Ящики тумбочки
выброшены на пол. Перья из изорванной подушки усыпали маленькую комнатушку,
подобно снегу. Старые, изношенные трусы разбросаны по полу. Джо давно не заходила в
эту комнату, а ведь когда-то они с сестрой делили ее на двоих. Очень давно, казалось, в
другой жизни, на стене, напротив окна, висел их рисунок, на котором была изображена вся
семья. Сейчас его не было, как не было и семьи.
51
Обстановка комнаты Джо не удивила. Сильвия всегда искала ВОП или талоны,
мучаясь от ломки, уверенная, что сестра специально прячет от нее дозу, не желая
делиться. В такие дни Сильвия рвала и метала. Буквально.
Прикрыв дверь, Джо прошла к своей комнате. Она почувствовала, что на душе
становится спокойно, дрожь отступает, как и отступает страх. А на смену приходит
пустота, все та же пустота, что наполняла ее жизнь после смерти родителей и после
принятия Сильвией решения уйти вслед за ними. Джо вошла в свою комнату легко, дверь
была выломана. Но и это ее не удивило – сестра искала талоны и наркотики. Все, как
обычно. На ходу стянула с себя рюкзак, обувь и грязный, подранный серый рабочий
комбинезон, усыпанный красными пятнами. В тумбочке девушка достала простынь и
отрезала от нее полоску ткани. Повязку на руке Джо снимала осторожно. Она принесла
немного воды, чтобы промыть рану. На пол выплеснулись кровавые капли, разбавленные
водой. Джо вся сжалась от боли, едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть, однако тихий