Мне не приходится прилагать усилия, чтобы помыть голову. Все делает парень. Осторожно распутывает волосы, нанося шампунь, делает легкий массаж, смывает. Легкие, приятные прикосновения, заставляющие таять в надежных руках. Мокрое белье неприятно сковывает движения, я даже на мгновение забываю, почему не сняла его.
К моменту, когда вода отключается, я теплая, расслабленная и почти счастливая. Нейтон обхватывает мое тело огромным полотенцем, массируя кожу и говорит:
— Я выйду, а ты закинь свои вещи в стиральную машинку, — я едва понимаю его слова, сосредоточившись на звуке голоса. — Кеееейтиии, ты слышишь, что я говорю? Переоденься в сухую одежду. И поторопись, я зайду через 2 минуты.
Оставшись одна, я на удивление быстро избавляюсь от нижнего белья, уже сейчас понимая, что просто сожгу его, когда появится альтернатива этого белья. Надеваю легкие штаны на голое тело и накидываю футболку. Вещи мне велики, но ткань очень нежная и пахнет восхитительно. А осознание того, что под этой одеждой я совершенно голая, ничуть не беспокоит. Мокрые волосы неприятно касаются спины.
Меня усаживают в кресло, дают кружку с теплым чаем, несколько батончиков и велят расслабиться. А Нейтон просушивает мои волосы феном, аккуратно распределяя пряди руками. Атмосфера такая домашняя, что я забываюсь.
И момент, когда я оказываюсь в кровати, я уже не помню.
***
Пробуждение было почти приятным, словно из моей мечты. Под головой мягкая подушка, одеяло, в которое я завернулась, как шаурма, и Нейтон рядом в аналогичной позе. Солнце ярко светит в окно, и я теряюсь в днях, понимая, что, вероятно, уже наступило утро нового дня.
Мне так хорошо, что я совершенно не хочу двигаться, но мне так нужно в туалет, что физиология побеждает. В уборной большое зеркало, которого вчера я так отчаянно избегала, но сегодня решаюсь рассмотреть себя со всех сторон. Хорошо, что вчера Нейтон настоял на том, чтобы принять душ. Волосы чистые, но после сна нуждаются в расческе, лицо бледное, под глазами синяки, а на правой щеке небольшой порез, наверное, от ветки. Уверена, что вчера я была похожа на дикарку, которая никогда не видела цивилизацию. Сегодня, после душа, хорошего сна и нескольких шоколадных батончиков, я просто похожа на девушку, которую... похитили.
Возвращаюсь в комнату и вижу, что Нейтон сонно потягивается, одаривая мое тело горячим взглядом полуприкрытых глаз.
— Как ты себя чувствуешь? — хриплый голос творит со мной невероятные вещи. Приходится убеждать себя, что это последствия довольно долгого сексуального воздержания.
— Не знаю, наверное, нормально, — прислушиваюсь к организму. — Есть хочу, и голова немного болит.
Взгляд Нейта тут же становится серьезнее. Он резко одергивает одеяло и встает, показывая всему миру и мне в частности свое тело, прикрытое лишь боксерами. Господи, как же хорош!
— Кейт? — понимаю, что засмотрелась, когда слышу голос и вижу усмешку на губах парня. — Ох, Кейти, мне нравится, как ты на меня смотришь.
— Я не смотрю, — тут же ощетиниваюсь. Наглая ложь, и мы оба об этом знаем.
— Лгунья, — смеется Нейт и — слава богу — одевается. — Идем, покормим тебя, принцесса.
Сейчас у меня появилась возможность лучше рассмотреть дом. Все в нем такое светлое, что создается ощущение уюта. Высокие потолки, деревянные стены, широкая лестница. На первом этаже большой камин в гостиной. Небольшая кухня. Дом не огромный, но место используется очень грамотно, так что кажется, что его больше, чем на самом деле.
— Что это за место?
Нейтон несколько секунд изучает меня, всматриваясь в глаза, но я твердо намерена получить ответы на свои вопросы. Пока что на самые безобидные.
— Мой отец был лесником в этих лесах. Он сам построил этот дом.
Я удивленно вскидываю брови. Надо же, так мне не показалось, что он знаком с местностью.
— Был? — осторожно уточняю, и Нейт понимает с полуслова.
— Вышел на пенсию и живет в доме, который находится ближе к цивилизации, — он улыбается, а я улыбаюсь в ответ. — В детстве я проводил здесь все каникулы. Я обожал это место.. до сих пор обожаю. Фундамент отец заложил еще до моего рождения, потом строительство отложилось на несколько лет, а основные работы возобновились, когда мне было года 4. Я любил помогать отцу с ремонтом. Мы неделями жили в палатке около дома, пока не закончили работы и не перебрались внутрь. И потом неделями спали просто на матрасах. Лучшее время в моей жизни.