Если меня не спасут, то каждая годовщина моей смерти будет сопровождаться моей улыбающейся на камеру фотографией и лживыми словами соболезнований от стервятников, готовых на все ради рейтингов.
И я решила, что ни за что не позволю этому случиться. Я ни за что не умру здесь.
***
Правило четвертое: выберите тактику поведения и придерживайтесь ее.
Моей тактикой будет «испуганная, тихая девочка, которой не нужны проблемы и которая хочет жить». Не слишком далеко от правды.
Время тянулось медленно. Я решила, что буду дожидаться, пока меня навестит хоть кто-нибудь из похитителей. После того, как сходила в туалет, я присела на матрас, поджала к себе колени и не двигалась. Было очень холодно. Учитывая это, бетонные стены и пол, а также отсутствие окон, я решила, что нахожусь под землей, в подвале. Какая-то часть меня хотела, чтобы ко мне так никто и не пришел. Чтобы обо мне просто забыли, оставили в покое. Но с другой стороны, мне следовало узнать как можно раньше, что именно похитителям от меня нужно. Ни один из вариантов мне не нравился, но я надеялась, что это не похищение ради сексуального насилия. Потому что я не позволю к себе прикоснуться без боя. А это не впишется в выбранный мною образ.
Решила скоротать время, обдумывая ситуацию, из-за которой оказалась здесь. Скорее всего, я здесь из-за отца, потому что сомневаюсь, что за 24 года своей жизни успела сделать что-то действительно достойное похищения. Значит, отец. И здесь есть несколько вариантов развития событий. Первый: выкуп. Если мы пойдем по этому пути, то у меня есть все шансы вернуться домой уже через пару дней. Еще через 3 дня меня перестанет колотить от страха, а через неделю я уже буду смеяться над ситуацией. Второй: что-то, что не связано с деньгами. Услуга. Услуга, которую может оказать дипломат, приближенный к президенту, ради своей дочери.
Я устало прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Правительство США не ведет переговоры с террористами. А я не сомневаюсь, что услугой будет что-то намного серьезнее, чем помочь кому-то поступить в Гарвард.
За дверью послышались шаги, и спустя несколько секунд в замке повернулся ключ, открывая дверь внутрь, отчего комната стала еще меньше. Я замерла на месте, забывая делать вдохи, и уставилась на вошедшего. Мы встретились взглядами, и я его узнала. Водитель. На этот раз на нем не было маски.
Он смотрел на меня с холодной отстраненностью и настороженностью, словно на животное взаперти, от которого можно ожидать чего угодно. Со своего места мне не было видно, что находится за дверью, зато я заметила оружие, когда он повернулся, чтобы закрыть дверь.
Около минуты мы провели в тревожной тишине. Я молчала, потому что знаю, что если заговорю первой, то лишусь единственного преимущества своего положения — возможности представить себя слабой.
— Тебе следует всегда вести себя также тихо, и тогда ты будешь в порядке.
Хриплый голос прозвучал действительно зловеще в тишине подвала. Парень не двигался, я тоже. Наверное, я бы так и молчала, если бы вдруг не подумала: «в тихом омуте черти водятся». От тихонь могут ожидать бунт, а я этого не хотела.
— Что вам нужно?
Лицо парня дрогнуло, показывая микроэмоцию в виде крошечной улыбки уголком губ, которая тут же была стерта.
— Об этом тебе сообщат позже, — он вдруг уверенно начал подходить, отчего я инстинктивно дернулась назад. Мой похититель остановился, достал что-то из заднего кармана и снова начал подходить, но медленнее, словно боясь спугнуть. Я попыталась вдохнуть, чтобы уловить парфюм или какой-то еще запах, но ничего не почувствовала. У парня в руках была простая шоколадка, которую он отдал мне без обертки. Несколько секунд я смотрела на руку, протягивающую мне еду, пытаясь просчитать, хотят ли меня отравить или это просто акт милосердия, но пришла к выводу, что риск смерти от голода сейчас в разы перевешивает риск быть отравленной.
Я забрала шоколадку, отмечая, что никаких шрамов или тату на руке нет.
— Спасибо, — тихо пробормотала, а парень, ничего больше не сказав, развернулся и оставил меня снова одну в моей камере.
Итак, знакомство с одним из похитителей не дало мне ничего полезного, кроме кусочка сладости. Но это лучше, чем ничего.