И ещё мне пришлось по возвращению битый час уговаривать, умаливать, умасливать Вадима, чтобы он подпустил меня с ножом к себе. Хотя, на некоторое время мне пришлось отложить нож в сторонку, потому что я была близка к точке, когда уже за себя не могла отвечать, а подстраивать всё как самоубийство было бы уже поздно. Его телефонный собеседник слышал, как я грозилась вырезать этим самым ножом на лице Ермака всё, что думаю о его толстолобости. В суде у меня не было бы шансов, увы.
— Серьёзно? Сейчас? — Прошипела Ермаку, когда он в очередной раз дёрнулся, чтобы ответить на звонок, — если получится криво, ты превратишься в енота-полоскуна, тебе ясно?
Пради скептически на меня посмотрел. Но Ермак-то не знает, что кривые символы абсолютно ни на что не влияют.
— Я определённо уверен, что ты не самый адекватный образец прекрасной половины, но подпустил к спине с ножом — высшая степень доверия с моей стороны, — отбил Ермак перед тем, как ответить на звонок.
— Но аванса за свою блестящую работу я так и не увидела, — буркнула себе под нос, сдувая со лба чёлку.
Перед тем, как приступить к защитной пентаграмме своего подопечного, я всё-таки решилась на употребление когтя ворожеи. И Пради настоял на этом.
В теории я мало что знаю о потере ведьмовской Силе. Просто никогда не могла предположить, что это коснётся и меня. Все неприятности раньше происходили с другими, но не со мной, так что… Очередная оплеуха моей чрезмерной самоуверенности. Надо признать, Судьба — изощрённая дрянь. Если уж и отбирает, то сразу всё. А после опустит на колени напоследок, чтобы ты подавилась тем крохами, который она иронично оставила.
Хотя, я преувеличиваю: по какой-то причине я всё ещё слышу Пради. Связь с фамильяром поддерживается ведьмовской Силой и никак иначе. Если бы у меня отняли и моего верного и самого близкого друга, я бы сама прикончила Ермака, чтобы всё побыстрее закончилось.
Но хвала предкам, я всё ещё не одна. Да, настроение сейчас меняется в бешенном темпе от кровожадности маньяка-убийцы до состояния чрезмерной миролюбивости матушки-наседки.
Всё из-за чёрного «допинга». Я ощущала некую силу внутри себя, но если моя, родная, была как рука или нога — я могла контролировать, видела, чувствовала, но была частью меня, то эта… Эта скользила внутри липкой змеёй, вымораживая всё внутри, оставляя тягучее маслянистое жжение на языке. Само моё тело желало избавиться от этой «твари» внутри.
Но защиту не закончить без заклинания.
Пради уловил перемену настроения. Малыш быстро подбежал ко мне, обходя по большой дуге говорящего с кем-то Ермака, взобрался на мои колени и начал чесать живот. Это он так успокаивает. Фенёк искренне верит в то, что если ему нравится, когда чешут его пузико, то и другим это просто не может не нравиться. Никаких исключений. А он единственное существо, которому было позволительно прикасаться к моему животу.
— Всё! — Чмокнув Пради между ушек, поднялась на ноги, — осталось заклинание. Успеем до прихода Софии.
Что-то мой дом стал чересчур популярным местом в последнее время.
— У меня есть новости. Финевич нашёл человека, купившего некий экземпляр «Мунди Дамнаторум».
— Ты шутишь.
— Ты знаешь что это?
— Да, и я думала, она была утеряна. Не знаю, есть ли там что-то полезное для нас, но ходят слухи, что в этом трактате больше всего информации. И она на древнеарамейском.
— Нам нужен переводчик, — коротко кивнул Ермак.
— Я знаю древнеарамейский.
Почему-то этот факт удивил моего подопечного больше чем весь ведьмовской мир. Серые глаза смотрели на меня, как детские глаза на единорога — с удивлением и неверием.
Я знаю много языков, просто кое-кто ни разу не спрашивал и даже не пытался узнать меня получше.
Так, надо успокоиться, опять эмоциональные качели.
— Теперь твоё дело расслабиться и не двигаться, желательно, — сказала полуобнажённому мужчине, сидящему на стуле, — как ты получил эти шрамы? — Палец сам собой заскользил по рубцам на мускулистой спине, что заставило Вадима вздрогнуть.
— В детстве по дурости, — сказал Ермак, прочистив горло, — возвращался домой со школы, там овраг был для будущей стройки, уже и сваи были вбиты. Услышал писк, подумал, котёнок или щенок провалился в трубу или под цементные плиты заполз, и не может выбраться. Скатился в овраг, а там груда тряпья и оттуда торчала маленькая детская ручка.
— Почему это дурость? — Руку там и не убрала от горячей спины, продолжая робко поглаживать уродливые следы, — ты ведь спас ребёнка.