На поминках тоже пришлось сесть рядом, натянув маски любящих братьев, и Вадим прятал водку подальше, а Глеб, казалось, только ее и искал на столе. А к вечеру, когда все разошлись, он все-таки добрался до заветной бутылки. Вадим подозвал Таню и дал короткие указания:
- В Москву возвращайтесь прямо сейчас. Я еще тут останусь на несколько дней, утрясу кое-какие дела. Через полгода квартиру продадим, деньги разделим.
Ларионова удивленно вскинула брови, но промолчала.
- Довезешь его до аэропорта?
- В первый раз что ли, - буркнула она и направилась к мужу, пока тот еще не успел надраться до неспособности передвигать ноги.
В Москву Вадим с Юлей вернулись через два дня, и он тут же уехал на студию, не желая отменять ни одного концерта. Наверное, осознание потери матери придет позже – когда он поймет, что она не звонит, да и он никогда больше не сможет ей позвонить. Останется только кладбище, да и что там? Только закопанные в землю кости, мамы там нет. Мамы просто больше нет. Улетела сказка вместе с детством… Не исполнять эту песню на концерте, только не исполнять, иначе он не выдержит и зайдется в неконтролируемой истерике. Да и эту песню наверняка захочет петь Глеб. Глупо будет исполнять одно и то же.
Ребята по группе не лезли к мрачному шефу, беспрекословно выполняя его поручения. И он просто ходил из дома в студию, со студии – домой. Просто ел, шел в душ, ложился спать, так и не взяв в руки ни одну из купленных недавно книг по теории струн. Юля тоже не лезла и ни о чем не спрашивала. Да и о чем тут спросишь? И как тут поддержишь…
Смс пришла около двух ночи. И хотя Вадим крепко спал, отчего-то он услышал ее, и рука сама потянулась к телефону. Юля лишь вздохнула и перевернулась на другой бок.
«Спишь? А я вот бухаю. Черный дом мироздания отрывает мне тормоза…»
Сердце Вадима рухнуло куда-то вниз, он спрятал телефон под одеялом и принялся лихорадочно набирать:
«Кто бы сомневался. Ну и как успехи?»
«Литр коньяка. Можно сказать, почти как стеклышко. Присоединишься?»
«Разве что дистанционно. Да и не сейчас, завтра на самолет. Гастроли».
«Как обычно. Когда возвращаешься?»
«Через месяц»
«Надеюсь, я еще буду жив».
Да куда ты денешься, - пробормотал Вадим, и отключил звук на телефоне, не став отвечать на последнее сообщение.
Следующая смс пришла уже через неделю.
«Хреново без мамы».
Вадим хотел было съязвить, но остановился уже в процессе набора текста и быстро стер его.
«Мне тоже»
«А она бы хотела, чтобы мы помирились»
И как это сделать, черт побери, Глеб?! Ты снова будешь требовать денег. Вадим молчал, пялясь в яркий экран. До выхода на сцену оставались считанные минуты.
«Удачного выступления» - моргнула следующая смс.
- Ненавижу! – выдохнул Вадим.
«но ко мне ты все ближе» - высветилась на экране третья по счету смс.
Вадим даже не удивился. Убрал телефон в задний карман джинсов и надел на плечо гитару.
Ровно через три часа, спустившись в гримерку, Вадим снова достал телефон, но ни одного нового сообщения так и не пришло. В Москве по его подсчетам была уже глубокая ночь. Но он все-таки быстро набрал:
«Я не пел “Серое небо”. И больше не стану»
«Плевать» - буквально через полминуты завибрировал телефон.
Ну плевать, так плевать. И Вадим принялся стаскивать с себя мокрую рубашку.
Возвращался с гастролей он абсолютно вымотанным, да и выходные на этот раз выдались слишком короткими – всего две недели. Толком и не съездить никуда. Он мечтал залечь в ванной, залипнуть в новом творении Брайана Грина и не вспоминать больше ни о Глебе, ни об их нелепых попытках пообщаться. Не вспоминать даже о маме, ибо кроме боли эти воспоминания не несли в тот момент ничего.
Вадим вышел из лифта на лестничную площадку и изумленно замер, теребя в руках приготовленный заранее ключ: прямо возле двери в его квартиру, едва ли не на коврике сидел Глеб. Рядом красовалась полупустая бутылка водки. Он держал перед глазами телефон и явно пытался набрать в нем какой-то текст. Вадим усмехнулся:
- Уж не мне ли набираешь любовное послание? – и присел рядом на корточки.
- Месяц истек еще вчера, - пробурчал Глеб, надвигая на глаза мятую шляпу.
- Ого, да верный пес совсем зачах!
- Да, а мертвая принцесса давно провоняла! – и Глеб вдруг улыбнулся и убрал телефон в карман, пряча экран от пристального взгляда Вадима.
- Ты чего здесь делаешь? – он потрепал брата по волосам, скидывая шляпу на пол.
- Ну ты же обещал тогда выпить со мной.
- Дистанционно!
- Ну ты можешь пить в квартире. А я здесь. Будем чокаться через дверь, - Глеб пожал плечами, а лицо его приобрело до смешного серьезное выражение.
- Боюсь, тогда Юля вызовет санитаров. И “Хали-гали Кришну” придется петь уже по дороге в Кащенко.
- Ты ее поешь по-дурацки, - во взгляде Глеба мелькнуло что-то игривое.
- Да я молчу про то, как ты поешь “Вальс”!
- Вообще-то я его написал!
- Да-да, #песниглеба, наслышан! Бешеный втыкатель проводков у аппарата! Кому чего и куда еще воткнуть? – и Вадим скорчил комичную рожицу, от чего Глеб не выдержал и весело расхохотался, отталкивая бутылку в сторону, и та покатилась по полу к двери соседней квартиры.
- О, Вадик, почему все так, почему все так? – тоненьким голосом пропел вдруг Глеб.
- Входи, поговорим, - поднялся Вадим, отряхивая джинсы.
Он буквально затащил брата в квартиру, захлопнул дверь и, велев тому раздеваться, прошагал на кухню ставить чайник. Юля ждала его возвращения, холодильник был полон простой человеческой еды – от бомжпакетов вперемежку с ресторанными изысками за период тура Вадим уставал до безумия. Глеб вполз вслед за ним, поставил на стол недопитую бутылку и забрался с ногами в кресло возле стола.
Вадим не стал уточнять, будет ли он первое и второе, а сразу подогрел всего по две порции, и брат жадно накинулся на еду, на время потеряв интерес к спиртному. А вот старший налил себе полстакана и тут же осушил его в два глотка.
- Продадим мамину квартиру, мою долю себе заберешь, - произнес Вадим после минутного молчания. – Это, конечно, далеко не все, но хоть что-то.
Глеб поперхнулся и громко закашлялся.
- Ты же… я же знаю, что ты… не надо.
- А вот это вот все надо? Суды надо? Полоскание Агаты в прессе надо? Фанатские разборки надо? Зачем это все, Глеб?
Но тот уткнулся в тарелку и активнее заработал ложкой, не поднимая глаз.
- Ладно, бог с тобой. По твоим словам, я никогда тебя не понимал. Пусть так и будет. Поздно и пытаться.
- А помнишь, - подал вдруг голос Глеб, - как мама пыталась меня выпороть за двойку, а ты… - Глеб осекся.
- Ну мне тогда нужен был друг и соратник по гитаре, а если бы ты был выпоротый и зареванный… - и Вадим сам смутился от очередной попытки как-то умалить их детские отношения, свести их к обычным братским теркам.
Он выхватил тарелку из рук у Глеба и буквально швырнул ее в раковину. Как-то не особо помогала водка. Глеб подвинул к себе вторую тарелку – с пюре и котлетами – и снова принялся жевать.
- Я тут новую песню в группу выложил, - подал он снова голос. – Ты слушал?
- Времени не было, - соврал Вадим, не зная, как сказать Глебу, что ему категорически не нравится его нынешнее творчество.
- У тебя на меня никогда не было времени, - и вилка со звоном полетела на пол.
Вадим спокойно поднял ее, убрал в мойку и достал чистую.
- А если скажу, что слушал и мне не понравилось? Такой ответ тебя устроит больше?
- Хотя бы слушал…
- Я каждую твою чертову песню слушаю, да будет тебе известно. И на концертах твоих я бывал. А ты на моих? А?
Глеб сжался, втянул голову в плечи и принялся ковырять вилкой остывшую котлету.