— Опасный и безжалостный убийца, обитающий возле великих кедров. Он рыжий с большими ушами и хвостом, молниеносно быстрый и ловкий. Его когти унесли жизни многих неосторожных эльфов. Из-за них мы уже давно не посылаем дозоры в ту часть леса, где растут великие кедры.
— Кэльва я встретил, — решил рассказать я о встрече с пушистиком, может хоть скидку сделают и не отправят на корм.
Старейшины удивленно затаили дыхание, а я молчал, гадая, на сколько их хватит.
— И… — не выдержал глава.
— Мы с ним договорились друг друга не трогать, — сообщил я.
Старейшины с шумом выдохнули и загомонили:
— Договорились…
— …с кэльвом.
— Невероятно!
Вердикт подвел все тот же Калиниэль. Он поднял руку вверх теперь уже просто с поднятым вверх пальцем и заявил:
— Кэльв нашел себе родственную душу. Душу Убийцы!
Старейшины замолкли и закивали, а я понял, что совершил ошибку, никакой скидки на необычность мне не светит. Допрос продолжался, и продолжался… Глава задавал множество вопросов, пытаясь завалить на мелких нестыковках, но я всегда отвечал односложно, не вываливая никаких подробностей. Знаем, плавали, у школьников тесты посложнее будут.
Вкратце моя история выглядела так: я родился и вырос в деревне, пас там свиней, но наслушавшись историй дедушки, решил посмотреть мир и пошел не по большой дороге, так как у меня не было лошади, а напрямик — через лес к ближайшему городу. Тут меня спасла только память эльфа, так как я ни одного здешнего города по понятным причинам не знал, а на вопрос главы я постарался вызвать у себя ощущение потери сознания и просмотрел маленький отрывок из жизни Лавиниэля, где тот на уроке изучает окружающую географию, а учитель вдалбливает в головы эльфятам: «Запомните, первый крупный человеческий город рядом с границей — Зингард…» Дальше меня выкинуло прямо перед ясны очи главы, который с нетерпением повторил вопрос, да еще и удивлялся, почему я задумался. Пришлось сочинить сказку, что дедушка умер десять лет назад, а только от него я знал, что находится за лесом. Дальше я, как по писанному оправдал появление хитрого ножика (торговец отцу продал, сказал, что гномья работа) и зажигалки (семейная реликвия, еще прадед в большой битве у мертвого колдуна взял) и причины их нахождения у меня (денег нет, везу в город продавать). Это вкратце. А так допрос продолжался больше трех часов, ошибок я почти не делал, а если глава зацикливался на некоторых словах или понятиях, на это я давал лаконичный ответ — так все в деревне говорят.
Выдохшись, старейшины отстали от меня и стали общаться между собой. Причем, судя по вопросам, которые они задавали, учитель Лавиниэля ничего им не рассказывал о своем эксперименте, так как о причинах смерти эльфа в моей камере они не заикались. Я смотрел на них и чувствовал, что еще десяток минут, и я обмочу им здание совета снизу доверху, если они сейчас же не отпустят меня облегчиться. Но, так как речь шла все-таки о моем будущем, я не встревал в беседу со своей несвоевременной просьбой. Наконец, наобщавшись, старейшины выжидательно посмотрели на главу. Вот это да! Только видимость демократии — совещание, обсуждение, а в итоге — как глава решит, так и будет!
Глава, прокашлявшись, поднялся со стула (в несколько приемов, видимо совсем радикулит замучал!) и торжественно произнес.
— Совет старейшин решил! За нарушение границы эльфийских владений, за владение смертоносным артефактом, за убийство эльфа при попытке к бегству приговорить тебя, человек, к принесению в дар лесу!
Так вот как учитель решил это дело обставить, убийство при попытке к бегству. Ясно теперь, почему они даже не спрашивали меня о Лавиниэле. Ну а впрочем, такого финала я и ждал. Помилование мне явно не светило. Еще была мысль рассказать им правду, но я задавил её в глубине сознания. Как говорили в старину, лишившись головы, по сапогам не плачут. Поэтому я лишь молча выслушал вердикт судей.
— Ты что-нибудь хочешь сказать? — спросил напоследок глава.
Я мстительно озвучил мысль, что пришла мне в голову по дороге сюда.
— Хорошо, что через пару столетий вы все вымрете, как мамонты!
Лицо старейшины побледнело от гнева. Сидящий рядом с ним Ливан рискнул спросить:
— А кто такие мамонты?
На что я с ехидненькой улыбочкой ответил:
— А что не знаете?… Были давно такие большие животные, стадами бегали по земле, горя не знали, да пришел человек и стал ими питаться. Вот они постепенно и вымерли. А к вам даже и ходить не нужно. Зачем лишнюю работу делать? Гладишь, через столетие-два и духу вашего в этом лесу не останется.
— Наглый человечишка, — глава аж позеленел от злости. — Сравнивать нас с животными… — он задохнулся.
— Нет, мамонты — это все фигня. Вот динозавры… — протянул я.
— А динозавры это кто? — спросил, глядя на бледно-зеленое лицо Калиниэля все тот же Ливан. (Хотя кто его знает, может Ливаниэль или еще как, мне же они не представлялись).
— Динозавры — это тоже животные, — продолжил я рассказ. — Жили они еще до мамонтов и были в десятки раз крупнее их.
— И что? — Ливан захватил инициативу в свои руки, пока глава пытался отдышаться от гнева.
— А ничего! — мстительно закончил я. — Тоже вымерли!
— Во-о-он!!! — Калиниэль наконец сумел вдохнуть. — В камеру! Стеречь!.. Завтра на рассвете ты будешь принесен в дар лесу! — тяжело дыша, выкрикивал глава.
Меня подхватил под руки Иглиэль и потащил к выходу. Жалко, я ведь собирался еще разок попробовать довести старика. Судя по всему, я чуть-чуть не достал до отметки «сердечный приступ». Но тут такой жестокий выход из игры. Несправедливо! Я хихикнул, выталкиваемый эльфом наружу к поджидавшей меня толпе. А кто сказал, что суды справедливы?
Глава 7 Побег
Обратный до камеры путь прошел в молчании. Толпа в ожидании цирка с моей стороны все так же стояла по обеим сторонам улицы, а немалая её часть сосредоточенно сопровождала нас сзади. Все смотрели на меня, но я не спешил оправдывать их ожидания. Даже на болезненные тычки со стороны Нима старался не обращать внимания и не терять равновесия. Но тут со стороны толпы прилетел камень. Довольно увесистый булыжник ударил мне в плечо и упал под ноги. Я взглянул в сторону и увидел, как какой-то эльфенок показывает мне кулак. Молча, я шагал дальше и не заметил, как с другой стороны, ко мне прилетел другой камень. Этот стрелок оказался метче — булыжник попал прямо мне по затылку, вызвав вспышку боли в голове. Я остановился и посмотрел в ту сторону. Еще один пацаненок гордо взирал на меня с вызовом во взгляде. Хорошо, хоть силы у него немного, метко попал, снайпер, мать бы его! Еще бы сильнее и все — отмучался!
Памятуя, что произошло в прошлый раз, я повернулся опять и увидел, что первый пацан уже подобрал свежий заряд. Ярость ударила мне в голову. Да как они смеют! Ярость смешалась с ненавистью и смыла боль из моей головы. Я медленно произнес на общем, глядя эльфенку в глаза:
— Следующий камень полетит обратно!
Посмотрев немного, я дождался привычного толчка Нима и пошел вслед за Иглиэлем, догоняя того быстрым шагом. Краем глаза, я заметил, что пацаненок тоже припустил следом, но сразу нырнул в толпу. Я уже успокоился, что тот оставил свои выходки, но тот внезапно вынырнул впереди и, размахнувшись, швырнул в меня камень, целя прямо в лицо. В голове что-то щелкнуло, злость нахлынула волной, убирая всю жалость и сочувствие к вымирающему виду. Я поймал камень у лица и сжал в кулак, видя досаду на лице мальчишки, а затем, крутнувшись вокруг своей оси и разгоняя руку наподобие пращи, разжал пальцы, посылая снаряд обратно. Так учил меня мастер. Снаряд со свистом улетел из моего кулака и с громким стуком врезался в лоб эльфенка. Его голова аж откинулась от удара и он рухнул в пыль.
Внезапно наступила полная тишина. Я поднял взгляд полный холодной ярости на толпу и произнес:
— Я предупреждал.
После чего продолжил шагать, но вскоре остановился, догнав Иглиэля. Тот с ужасом и изумлением смотрел мне в лицо. Наконец толпа задвигалась. Кто-то из эльфиек кинулся к пацану, поворачивая ему голову. Вскоре оттуда раздались вопли: