- Ты лжешь.
Конечно, лгу, я не смогла бы поцеловать его, даже если бы от этого зависело, уйдет он или нет. Я вообще никого еще не целовала, если не брать в расчет плакаты с «One Direction» в моей старой комнате.
- Мы договорились – по-плохому. Так что только от тебя зависит, сколько я здесь пробуду.
- Можешь хоть до скончания веков тут батрачить. А я собираюсь выбраться отсюда, как только закончу школу.
- Значит, у нас впереди еще много времени.
Он снова берется за работу, а я в который раз завожу про себя счет, чтобы остановить сумасшедший стук в груди. Он мог бы его услышать, если бы захотел – я-то слышу, как будто это не сердцебиение, а набат, разносящийся над городом.
К вечеру у меня ломило руки, а рубашку можно было бы выжимать вместе со мной – я вся сочилась черным потом с запахом гари. Когда дедушка Вон, наконец, удовлетворенный блеском сковородок и кафеля, сказал:
- Чтоб глаза мои тебя не видели. - Я зашвырнула тряпку куда подальше и хлопнула дверью, не обернувшись. Я даже не стала слушать, о чем эти двое принялись болтать в мое отсутствие, хотя много позже и пожалела, что не осталась.
Этот парень собрался работать в ресторане. Он будет торчать тут каждый день, исключая короткие ночи. Каждый день, каждый час, напоминая одним своим видом – ты врушка, Мэй, паршивая врушка. Но что же такого таится в простом серебряном слитке, если ради него он готов на поступки, грань которых я пока не могу себе даже представить? Придется теперь запирать комнату, на всякий случай.
После пережитого волнения о встрече с Джеем я думала, как о благословенной передышке. Не о свидании, поправила я чуть было не скользнувшие в другую сторону мысли. О встрече, на которой мы просто будем болтать о школе и разных глупостях, а мои колени, руки, язык перестанут дрожать. И еще он починит мой скутер…
Да я готова обнять Джея, если он просто посидит рядом и помолчит.
Наскоро приняв душ, я засунула ноющее от боли тело в обычные рубашку и комбинезон, пробежалась по волосам расческой и нырнула в прохладный вечерний воздух.
8.
Утром он уже был в ресторане. В неизменной серой толстовке и джинсах, кроссовках, кровь на которых уже смешалась с дорожной пылью. Может, он просто неприхотлив в одежде и других бытовых вещах, но если бы переоделся, быть может, у меня наконец пропало бы ощущение, что я вижу один нескончаемый сон. Мы не сказали друг другу ни слова: я – принципиально, он – бог его знает почему, но закрепили нашу встречу недружелюбными взглядами. И тебе недоброго утра.
Вчера я забыла кинуть форму в стиральную машину и обнаружила это только поутру, когда выудила из-под кровати серую от сажи рубашку. Пришлось натянуть спортивный костюм, в котором я смотрелась, несмотря на длинные волосы, как мальчишка-доходяга. Да, маловато во мне веса для того, чтобы заполнить все стратегически важные для девушек места.
- После школы поеду в библиотеку, - бросила я напоследок в сторону дедушки Вона, который читал утреннюю газету за кассой.
Он хмуро глянул на меня поверх очков и проворчал:
- Это во второй день занятий?
Именно, дедушка. Я готова перелопатить как минимум половину библиотечного фонда, чтобы не встречаться лишний раз с одним лицом. И вторую половину – чтобы не встречаться с другим. И сделать это бесплатно.
- Думаешь, у меня было много времени, чтобы выполнить всю заданную на лето работу? – я сделала акцент на «работе», чтобы он, наконец, понял, что я все еще ученица старшей школы, а не официантка, посудомойка и уборщица в одном лице. – К тому же, теперь у тебя есть помощник.
- Тогда сдай ключи, - он согласился слишком легко.
От ресторана? Да пожалуйста. Моя б воля – устроилась бы на нормальную подработку и сняла угол, где подешевле.
- Не эти, - процедил дедушка Вон, когда я вывалила перед ним связку. – От скутера. Кто-то же должен развозить заказы, пока ты слепишься в книжки.
Нет! Только не это! Он не может так поступить со мной!
Конечно же, может. Это же дедушка Вон, хозяин моей крохотной, ничтожной жизни, который одной своей волей может как замуровать меня в комнате, так и запереть дверь без права возвращения. Я нехотя сунула руку в карман куртки и сжала до боли в ладони прохладный металл. Это мой скутер! Мой!
- Я жду, Мэй, - нажал дедушка Вон посильнее. – Ключ!
Да пропадите вы все пропадом! Я швырнула его в банку для чаевых с надеждой, что стекло треснет, но оно только отозвалось коротким, жалким звоном, похожим на эхо от лопнувшей в груди досады.
Я развернулась и выскочила из ресторана прежде, чем расплакалась. Ненавижу этого парня! С каждой минутой он заполнял пространство вокруг меня, отбирая по кусочку свободный воздух, как осенний холод, как навязчивая мысль, как вирус, от которого нет лекарства. Он влез в мои сны, в мою семью, в мой дом, а теперь еще и забрал самое дорогое…