Наконец, мои ноги снова коснулись земли, и я первым же делом рванула в ближайшие кусты.
- Постой. – Крепкая ладонь ухватила меня за щиколотку и подтянула обратно на свет, отбрасываемый мигающей иллюминацией над баром. – Пожалуйста.
- Вот как, значит? Я уж думала, ты говорить не умеешь.
Из чувства противоречия я осталась сидеть прямо на земле, но руку он убрал, хоть и не сдвинулся ни на шаг, чтобы дать мне немного пространства. Джинсы на нем – как с барахолки: застиранные, с белыми потертостями на швах. А уж коленки под ними – точно острые колючки.
- И даже вежливых словечек где-то поднабрался.
Он выглядит удивленным, когда садится передо мной на корточки. Лицо у него белое-белое, я таких никогда и не видела, а глаза, наоборот, черные – как потухшие угли, даже бликов нет. Но он красив, даже больше, чем я рисовала в своем воображении всю последнюю неделю. Стыдно-то как.
- Ты поранилась. – Он предусмотрительно показывает на себе. – Кровь идет.
Я провела тыльной стороной ладони по щеке, и на ней действительно отпечаталось красное пятно. Должно быть, Чон-Хён слишком сильно врезал мне, когда приводил в чувство. Но боли, как ни странно, не было, как будто я просто испачкалась.
- Странно слышать от похитителя такое беспокойство. Может, еще извинишься за синяк, который мне оставил?
А синяк точно будет – он же ногу мне будто в тисках сжал! Но иронии он не понял.
- Извини. Кажется, я перестарался.
Точно какой-то обкуренный.
- Слушай, давай мы с тобой разойдемся по-хорошему. Я, конечно, благодарна тебе за помощь, но ведь я первая спасла тебя тогда, на дороге. Значит, мы квиты. Квиты, - на всякий случай пояснила я, - это когда никто никому ничего не должен. Мы даже можем не здороваться, если еще когда-нибудь встретимся, чего, я надеюсь, больше никогда не произойдет. Я не знаю тебя, ты не знаешь меня – просто продолжим жить, как раньше. О'кей?
- О кей, – повторил он. – Что это значит?
- Это значит: хорошо, Мэй, давай, двигай домой, а я пойду своей дорогой. Заметано?
Он молчал, поэтому я приняла это за знак согласия.
- Ну, я пойду…
- Нет.
Шестеренки в его голове, покрутившись, сопоставили мои слова и действия, и он снова повторил, будто забил молотком гвоздь:
- Нет. Не пойдешь.
С такими желательно говорить помягче. Кто знает, когда его перемкнет и он снова примется размахивать кулаками. Я не громила, запас прочности у меня маленький: один удар – и прости-прощай.
- Слушай, как там тебя, - попыталась я подойти с другой стороны. – Если тебе нужны деньги, ты не к тому обратился. Думаю у того здоровяка, что ты вырубил, в кошельке полно наличности. Он и не заметит, если ты возьмешь себе чуток. Заплатишь за выпивку, съешь что-нибудь сытное – и сразу повеселеешь. Я дело говорю.
- Я здесь не за деньгами.
Ну вот, опять началось.
- Мне всего семнадцать, - сказала я. - Я в старшей школе учусь.
- Ты кое-что взяла. Вещь, которая принадлежит мне.
- Не-а, не припомню, - соврала я, даже не моргнув глазом. Не видела серебристую штуковину с того самого вечера. Честно говоря, я тоже посчитала ее сном, когда пришла в себя совсем недавно. В складках постели ее не было, в столе – тоже, я пошарила по карманам – и там опять-таки было пусто. Если странный парень, которого я вытащила из-под колес машины, мне приснился, то приснился и тонкий писк, после которого руку как обожгло. Только сны иногда бывают такими реальными, что после пробуждения на руках вполне могут оставаться настоящие ожоги…
- Следил бы ты получше за своим барахлом. – Я незаметно сунула ладонь поглубже в рукав куртки. – Выронил где-то, а теперь обвиняешь ни в чем неповинного человека.
- Ты взяла. – Под его немигающим черным взглядом ко мне за шиворот заполз целый выводок скользких, противных змей. – Отдай по-хорошему, ладно?
Сейчас он выглядел даже пострашнее набычившегося Чона-Хёна, хотя тот не скрывал своих намерений и действовал прямо, как прущий по бездорожью каток. Что-то было в этом парне нечеловеческое: может, в том, как он пытался выговаривать слова – слишком тщательно, слишком правильно; а может, в прямой, как доска спине, по которой хоть кувалдой врежь – кажется, и пылинки не сдунешь.
- Чез! – сделала я еще одну попытку. – Помоги!
Когда он откликнулся, я даже ушам своим не поверила. Мы где-то на заднем дворе, а он на входе, занят работой. Но по какому-то необыкновенному стечению обстоятельств он услышал. Услышал и пришел на помощь, хотя я уже и не верила, что этот вечер может закончиться благополучно.