- Не стоит, просто я не позволю нам вот так…- он подбирал слово, - глупо погибнуть здесь, я не знаю что задумал этот мужик, да и как тут узнаешь, когда он говорит на своем птичьем языке, - Герман стянул веревку с головы и рта Инги.
- Я горжусь тобой, - Инга извивалась всем телом стараясь помочь Герману, но вдруг ее взгляд сместился и наполнился ужасом.
- Что та..,, - договорить Герман не успел, резкая боль в затылке и… темнота окутала его со всех сторон.
* * *
Сквозь вязкую, неприятную темноту проникали какие-то странные звуки. Какой-то легкий цокот, шуршание и изредка непонятные выкрики. Темнота никак не хотела отступать. Я никак не мог понять где я, и почему так темно. Глаза казалось были открыты, но видно ничего не было.
Затем пришли чувства. Чуть потряхивает, как будто мы едем в машине. Блин, как же болит рука. Отлежал я её что ли? Затем резкий рывок, будто машина подпрыгнула на кочке, он доставил серьезную порцию боли в руку. Решил пошевелиться и почувствовал боль во всем теле.
Так нужно открыть глаза. Из всех сил двинул веками и они во что-то уперлись. Блин да у меня повязка на глазах. Надо возмутиться. Вместо голоса из горла вырвался тихий хрип.
И тут воспоминания захлестнули. Вспомнил Ингу, «друга» Теську. Понял почему машина такая тихая. Потому что никакая это не машина, а скорее всего лежу я на нартах, которые тянут олени.
Черт возьми. Я заворочался ещё сильней и почувствовал, что руки мои связаны за спиной.
- Йәмнам, - прозвучал голос Теськи.
- Инга, - разлепил я наконец-то губы.
- Герман, живой, - вздох облегчения.
- Нӱӈ йәмнам тәӽә йӱвән, - голос Теськи звучал почти угрожающе.
- Теська, едрит мандрит, я тебя один хрен не понимаю, - я со злостью дернул руками, но веревка или что там было, не поддалась, - развяжи меня.
- Ӄоњnnә ӄө вӧвԓәӽ нӱӈ, ӄоҷмәӈ њӑви кэврәм, нӱӈ сӓраӈ ԓиԓәӈ, йәмат кәҷә? – голос Теськи размеренно говорил фразы, но я явственно чувствовал в них издевку.
Повозку резко тряхнуло. Боль вновь разлилась по руке и я заскрипел зубами
- Ма айәԓта йӑӈӄиԓа, лэкәт атмәт, - теперь казалось что Теська оправдывается. А я еще сильнее укрепился в мысли, что понять данный народ, его мышление и поступки я не в силах.
- Мин ванӽә йовәтмән, - продолжил тем временем наш «спаситель».
- Да пошел ты нахрен! - я в сердцах выкрикнул-выплюнул эту фразу.
- Нахрен? – повторил за мной Теська и вопросительная, удивленная интонация в его голосе была отчетливо слышна.
- Да, нахрен, - ответил я со всей издевкой на которую был способен сейчас, - нахрен, нахрен… могу и подальше послать.
Тихий смех Инги - как бальзам на израненную душу. Я как-то сразу успокоился. Пришла неведомо откуда взявшаяся уверенность, что всё будет хорошо. Теська молчал, обдумывая что-то своё, либо мои слова. Повозку еще разок тряхнуло и она остановилась. Послышался лай собак и гомон ребятишек. И тут я услышал голос Инги, тихий и удивленный.
- Герман, у них тут целый городок.
-Ма йовәтмама, Савани, - громко крикнул Теська.
Лай собак послышался ближе, детский гомон стих.
- Нӱӈ мӱвтоӽэ, мӱв тувөйәм - глубокий, приятный женский голос ответил нашему «спасителю».
- Ики, нэ, ошат уратњӑ вәмта, - спокойно ответил Теська, в ответ прозвучал тихий женский вскрик, который послышался поблизости.
- Nә ӄө сӓмты моҷәӈ, - и вновь этот приятный женский голос, теперь он звучал обеспокоено.
- Доброго вам дня, - это Инга решила вставить свои пять копеек.
- Нӱӈ тувөйәм рус, - удивленный голос женщины.
- Рус? – вопросительное удивление Теськи.
И тут уж я не удержался.
- Рус, рус, - проскрипел я в унисон Теське.
- Вы нас понимаете? – Инга видимо молчать тоже совсем не могла. Ну чо, психолог, подумал я.
- Моя понимает, - голос прозвучал совсем рядом, и повязка медленно опустилась с моих глаз.
Солнце клонилось к закату, поэтому освоиться мне удалось быстро. То, что открылось моего взору – удивило и восхитило и сбило с толку.
Я столько раз видел, в свое время, поселения ханты и манси, не считая пригородных, в которых им строят простые приземистые одноэтажные домики. Где, кстати, они живут с неохотой, разве что, только, чум, внутри, не ставят и костер не разводят. В общем, они привыкли жить традиционно. А традиционно это чум и в нем всё, что нужно простому коренному жителю – очаг, несколько шкур, на которых можно спать, домашняя утварь, ну, а удобства, конечно, во дворе, как говорится. Если это большая семья или общины значит это чумы, во множественном числе. Традиционные олени, собаки, предметы быта для ловли рыбы и охоты. Недалеко священное место. Это обязательно.