Горячая похлебка из оленины с репой, насколько я понял, и пряными травами. Что за травы я не понял, но вкус был, то, что надо.
Самым интересным для меня был хлеб. Когда я увидел, что он появился на столе, первая мысль был, ну вот, теперь я узнаю какой раньше ели хлеб.
В бытность жизни в своем времени… вот это да… какими я теперь категориями мыслю, обалдеть. Так вот. Раньше я следил за своим питанием и, однажды, узнав всю правду о дрожжевом хлебе — нашел магазин, в котором гарантированно, знал, делают бездрожжевой хлеб по древним рецептам, именно по древним. Улыбнулся сам себе, и тотчас вспомнил, что уж в такую древность я не думал когда-то заглянуть.
Хлеб, который я откушал, а по-другому и не сказать, на столе Савани и Теськи, ни в какое сравнение с нашим «древним хлебом» не шёл. Это был совершенно вкуснейший хлеб. Я не мог им наесться. Его хотелось есть, еще и еще. Поэтому из-за стола я встал с полным «пузом». Из-за чего получил укоризненный взгляд Савани. Чай, надо заметить, отличный иван-чай, был всё равно выпит с тремя ложками мёда. Это завершило картину мягким, жирным мазком оставив меня абсолютно удовлетворенным. Савани, сославшись на срочные дела, вместе с Теськой покинули дом, оставив нас с Ингой вдвоем.
- Что мы будем делать, Герман? - Инга начала разговор, о котором я только ещё думал, видимо то время, что она провела в одиночестве, без меня, дало ей пищу к размышлениям.
Я смотрел на неё, видя, как она ждет моего ответа, и думал о том, насколько он ей понравится, мой ответ. Прошедшие сутки с небольшим, изменили меня. Изменили настолько, что я и сам не понимал насколько, но, то, что я собирался сказать Инге, имело корни именно в прошедших сутках.
- Мы должны вернуться, во что бы то ни стало.
- Вернуться куда? - вот он вопрос, которого я боялся, сразу же, без откладывания в долгий ящик.
- Мне нужно вернуться домой, - и, вдруг, я увидел мелькнувшее на миг и, тут же исчезнувшее удивление в глазах Инги, но она промолчала.
- Понимаешь, - продолжил я, - за прошедшие сутки я пережил целое путешествие по иным мирам, - она подняла на меня глаза, в которых любопытство перемешивалось с еще чем-то, я не мог понять с чем, губы плотно сжаты, точно разговаривать пока не собирается, даже удивляет.
- Я многое увидел и познал в этом путешествии, - продолжил я, - наш главная цель сейчас выжить и процентов на пятьдесят мы её с тобой выполнили. Мы ушли с поляны куда прибыли. Савани меня излечила, - я пошевелил рукой обрывки своей куртки, показывая Инге шрамы. Её лицо слегка вытянулось, но она вновь не открыла рта.
- Но произошло кое-что ещё, - я решил сделать паузу, давая ей возможность вставить хоть одну фразу, но она упорно продолжала молчать.
- Я понял, кто главный в моей жизни — мой сын, мой старший сын, теперь, ведь за, пролетевшие для меня, 15 лет у меня родилась дочь, но я знаю только его, моего Кристиана. Я должен вернуться, во что бы то ни стало, и попробовать вернуться именно в своё время, - я прямо физически почувствовал, как Ингу отпускает, и она расслабляется, то же самое было видно и в её взгляде и в движениях, губы слегка расслабились, в глазах плеснулась забота и любовь — ух ты, не то что бы неожиданно, но все-таки приятно, с одной стороны, с другой тревожно.
- Это всё, - как-то чересчур мягко сказала она.
- Практически, - почему-то разозлился я, - я собираюсь понять и разобраться, как нам вернуться, возможно, вернуться на поляну, пока не знаю, - закончил я не очень уверенно.
Дверь хлопнула. Я даже не заметил, как Савани с Теськой вошли. Теська нес в руках плотный сверток, у Савани в руках была корзинка. Они прошли и сели за столом.
- Ну что, - начала Савани, - я вас накормила, напоила, пора и слово молвить...
* * *
Разговор был коротким. Теська молчал. Язык он не знал, а если и знал, то говорить на нем точно не хотел. Говорила только Савани и её слова оставили сложный букет чувств.
- Вы можете погостить у нас еще, - тихо начала Савани, - но полностью справиться с твоей раной я не смогла, - она сделала паузу, а я поднял руку и сделал несколько хватательных движений, с удивлением на неё поглядел, - да внешне всё в порядке, но спустя годы рука будет болеть, - она так хороша говорила на русском, что я чувствовал себя будто на приёме у врача, причем в начале нашего знакомства её речь явно имела акцент, я это чётко слышал.
По роду деятельности такое «слышание» было профессиональной привычкой — я слышал у людей оттенки их «малой родины» в голосе всегда.