…Бот завис над автобусной остановкой, мерно освещаемой периодически меняющим цифры табло. Трещали цикады, с моря тянуло свежим ветром, и запахом соли. Мизуко плакала. Сегодня её выбросили из группы. Слишком стара для девчачьей группы. Вчера ей исполнилось восемнадцать, и все усилия гримёров не давали никакого эффекта. На четырнадцатилетнюю девушка никак не тянула. Особенно грудь, вымахавшая уже до третьего размера и грозящая стать ещё больше. Что ей тогда делать? Может, позвонить Акихико? Тот вроде как намекал на то, что может дать ей роль в очередном самурайском боевике. Но что он за это потребует… Хотя и так понятно. Масленые глазки выдавали все мысли наружу. Ну уж нет! Она замотала головой, отгоняя дурные мысли. Но что тогда делать? Ни образования, ни диплома престижного университета. Пока была молодой – концерт за концертом, слепящие шоу на телевидении. Конвейер, выжимающий из них все соки ради одного, как можно большего количества денег в карманах продюсеров. А как только вышла в тираж… Двадцать тысяч йен выходного пособия. На сколько ей их хватит? За скромный апато надо отдать семнадцать тысяч цен коммунальной платы ежемесячно. И на три тысячи йен, даже меньше, как-то прожить до получения постоянной работы… Вот оно, истинное лицо шоу-бизнеса. Хотя и сама она тоже виновата. Попав в группу ещё в приюте так и не научилась ничему, ни копить деньги, ни правильно их тратить. Всё разлеталось, как дым на ветру… Рёв мощных моторов заставил её насторожиться. Байкеры? Пусть ей повезёт, пресветлая Ками!.. Не повезло. Вначале проскочив, но, видимо, заметив её, спрятавшуюся в тени, мотоциклисты развернулись и затормозили перед остановкой. Прикрывая глаза от бьющих в глаза лучей слепящих фар, Михико замерла. Грубые голоса, тянущиеся к ней руки. В отчаянии закричала…
– Оставьте её.
– Гайдзин?
Последнее, что она услышала, перед тем как упасть в обморок…
…Высокий, не по-японски, потолок, светящийся ровным светом. Напоенный ароматом степей воздух. И – огромная кровать. Европейская! Михико подскочила, словно ужаленная, торопливо ощупывая себя. Одежда была на ней. Её. Нетронутая. Замерла, прислушиваясь к себе – вроде никаких изменений. Покраснев, оттянула юбку, заглянула под неё. Трусики её. Целые. Не рваные. Никаких синяков, и чувствует она себя… Нормально. Если бы не слабость. Но это можно списать на последствия обморока. Никогда не думала, что окажется такой слабой… Где же она? Это – спальня. И она лежала поверх покрывала. Роскошного и очень дорогого. Удивительно приятного на ощупь из незнакомой ей ткани. Две большие подушки в изголовье угадывались над ними. Стены помещения обшиты деревом, покрытым прозрачным лаком. Красиво… Хозяин этого места очень богат, судя по всему, потому что украсить дом таким образом стоит очень и очень дорого… Непривычная взгляду, но несомненно европейская мебель в углах. Похолодела от страха – последнее, что она услышала, это слово «гайдзин». Не японец! Неужели он подобрал её и привёз к себе, пока она лежал без сознания?! Что ей тогда делать? Голова вдруг ужасно разболелась. Дотронулась до висков, замерла, ощутив нечто вроде пластыря. Разбила голову, когда падала? И что ей делать дальше? Сидеть и покорно ждать, пока сюда не придут? Шкаф! Большой ящик, в которых гайдзины хранят одежду! Может, увидев её, она сможет понять, куда попала? И почему тут нет ни одного окна? Створки послушно открылись, щёлкнув обычным магнитным замочком, и Михико замерла в изумлении – одежды действительно было много. Но вся она оказалась женской… Ками-мио! А если хозяйка покоев сейчас войдёт и увидит, как она шарит по её вещам?! Торопливо захлопнула дверцы, заметив за широкими занавесями проход. Метнулась туда, только сейчас сообразив, что на ней нет обуви… Зато на полу – пушистый, словно кот, коврик… Выскочила… В гостиную… Так, кажется, называется это место? Вновь европейская мебель, и очень, очень дорогая. На стенах – несколько картин, изображающих морские старинные корабли гайдзинов. Незнакомый флаг, длинный, белого цвета, с косым синим крестом привлёк внимание. Шрифт на корме пузатого неуклюжего парусника тоже был совершенно незнаком. Чем то напоминал гайдзинские американские буквы, но пара знаков была совершенно незнакомого начертания. Где же хозяин этого дома? Сколько ей ещё пребывать в неведении? Щёлк. Стена вдруг разъехалась, и на пороге появилась… Девушка. Может, чуть старше. Отчего-то смутно знакомая. С ребёнком на руках. Внезапно вспомнила – Джун Накахимура! Она была лидер-гитаристом в предыдущем наборе их группы! Бесследно пропала три года назад! И вот она, перед ней, да ещё с ребёнком! Выскочила замуж? Но колечко на длинном пальчике означает вдовство… Осталась такой молодой вдовой, да ещё с ребёнком? На лице Джун отразилось удивление при виде Михико: